Когда закончился первый раунд судейских разбирательств, мы вернулись на бульвар Санта-Моники в нашу репетиционную, где записали запас песен для следующего альбома. Я всегда вдохновлялся, когда думал о походе в студию и полировке новых песен до состояния драгоценности. Хитов я тут не услышал, зато имелась группа крепко аранжированных номеров, с заслуживающим доверия фамильным рэевским звучанием и рискованными полетами гитары Робби в провал и волшебство. Впрочем, репетиции не были совершенно свободны от напряженки.
Джим сцепился Робби, так как захотел отдать должное своему старому приятелю по кино-школе УКЛА за то, что тот помог ему написать песню.
— Робби, эту мелодию написал Пол Феррара… ту часть, где я пою «Мы к морю примчались при первом же «проблеске Рая» и на побережье застыли, восход ожидая»,- прицепился Джим.
— Нет, не он! Это моя мелодия. Я знаю, что первоначально ты написал эти стихи к одной из мелодий Пола, но это было давно. Я знаю свои мелодии! – Когда дело касалось его песен, Робби стоял насмерть. В конце концов, Джим сдался настойчивости Робби. Все, что я вынес из этого, так это, как забавно порой наложить на трэк Муг-синтезатор, установив его на риску «тяж.». Хэви-метал! Вот, что крутилось у меня в голове.
Со всем оборудованием мы переехали на пол-квартала по Ла Сьенигэ в студию Электры, чтобы начать запись нашего пятого альбома.
Ротчайлд был прав насчет смещения звучания к менее приукрашенному, чем на «Вялом параде» — в общем-то блюзовой пластинке. Впрочем, я считал, что и 12-15-и вариантов каждой вещи предостаточно. Что было гораздо лучше, чем абсурдные «Вяло-парадовые» тридцать и больше, но энергия все казалась недостаточной по сравнению с предыдущими вариантами. Я отрабатывал сложный скиффл-бит в «Эй, земля!» — ду, дида, дум, дида, дум, дида, да, дида – и притомился, делая запись за записью. В конце концов Ротчайлд сказал, что все удалось, и я отправился в заднюю комнату помедитировать. Потом мы записали «Шпиона», который развлек меня, потому что я получил шанс продемонстрировать свою джазовую технику игры щеточками. Мы постарались создать настроение песни в дополнение к словам Джима. Наложение тяжкого эхо на вокал Джима усилило его стихи.
В этом Доме Любви я – шпион одинокий.
Знаю точно, о чем ты все время мечтаешь,
Знаю слово, которое слышать желаешь,
Знаю тайный твой страх, самый глубокий.
Песня, которая позже была использована Брайаном ДеПалма в «Тела дубликате», близко к правде высветила вуайеристскую часть натуры Джима. Возможно, кто-то и может заниматься любовью перед камерой. Становилось легче увидеть взаимосвязь между нашими личностями и нашей музыкой. Рэй со своими профессиональными органными риффами; завывания одинокого волка, производимые ковбойской гитарой Робби; и я, взрывающийся злыми, суматошными барабанными вспышками в мертвой тишине.
Однажды Ротчайлд появился таким взволнованным, каким мы его никогда не видели. Вообще-то он всегда бывал возбужден, но в тот день сверх обычного.
— Я сейчас увидел входящего в холл гитариста Лонни Мэка и спросил его, не хотел бы он сыграть партию баса в блюзе, поскольку Рэй Неаполитэн позвонил и сказал, что собирается запоздать. – Начиная со второго альбома мы использовали басистов, чтоб получалось поувесистей.
Робби вскинул голову и пробормотал: «Звучит неплохо».
— А какой у него был хит?- спросил я, заинтересовавшись.
— «Мемфис».
— Да-а… это было круто!- согласился я.
%
Спустя полчаса появился Лонни – сама невозмутимость.
— Как дела, человече,- Пол потряс ему руку и представил всем нам.
— Приятная встреча, мужчина.
— Так что тут происходит?
— Да-а, тут у нас,- сказал Рэй,- простая рутина в стиле блюз с небольшим сдвигом. Мы зовем это «Блюзом придорожного трактира».
Лонни на секунду скривился и глубоко затянулся своей Шермановой сигаретой. «Ну, я не знаю, мужчина, я – гитарист, а не басист».
— Ты сможешь,- ободрил Робби.
— Это же просто шаффл,- поддержал я, немного удивленный его скромностью. «Может, его просто поразила возможность работы с нами»,- задумался я.- «Едва ли».
— Хорошо, научите меня переходам.
Лонни уселся перед дефлекторами, которые поглощали звук. Дюжий парень с узенькой бородкой; он был в широкополой мягкой кожаной шляпе, которая стала его опознавательным знаком. Лонни Мэк кратко излагал блюз – но не сельский, а городской; он никуда не годился.
— Я спою для тебя стихи,- кротко предложил Джим. Он был необычайно робок. Да и все мы, потому что гитарист, которого мы попросили посидеть с нами, был живой легендой.
Через три часа мы заполучили трэк.
— Черт возьми, Лонни,- восклицал я.- Ты слишком быстро расслабляешься на переходах, на секциях «пусть все катится». Тут нужно как можно быстрее возвращаться к прежнему размеру.
— Так — хорошо?
— Отлично. Фантастично!- в свою очередь откликнулся я. «Одна доля длиною с милю»,- думал я себе. «Армейская музыка делает упор на сильные доли такта, музыка черных – на слабые. Трэк, которым мы сейчас заправляли, был столь «черным», как будто мы переключились вниз – на вторую передачу.
— А почему бы нам вскоре не пообедать? Я бы вызвонил Джона Себастьена, чтоб он вечером наложил нам кое-где губную гармошку,- предложил Пол.
— А я бы хотел сам попробовать,- возразил Джим. Пару лет назад он подгуживал гармонике Робби, но не сделал большого прогресса.
— Хорошо, Джим, иди-ка и попробуй прямо сейчас,- отреагировал Пол.
Я поднял трубку и позвонил Джулии.
— Эй, Робби,- проорал я, перекрывая звучание отвратной джимовой записи губной гармоники на «Блюзе придорожного трактира».- Линн у нас дома… ты хочешь встретиться с ней и Джулией за обедом в «Имперских садах»?
— Да-а,- быстро откликнулся Робби.- Эй, Пол, а это – на отдельный трэк, не так ли?
— Конечно.
— Да я могу еще и получше,- продолжил Робби, оценивая игру Джима на гармонике. В дни увлечения фолком Робби довольно хорошо играл блюзы и делал чистые имитации Боба Дилана.
— Давайте дадим шанс Себастьену,- сделал Пол встречное предложение.
Ведущий певец «Ложки полной любви» прибыл около 8 вечера и оказался по-настоящему дружелюбным парнем. Он наложил несколько фанк-блюзовую гармонику на наш «Блюз», и звучало это отлично. Согласились все, включая Джима. Мне полегчало.
Когда Себастьен ушел, Пол взял слово.
— Хорошо ли будет, если мы выплатим Джону в двойном или тройном размере?
— Точно.- Явно.- Да-а,- ответили мы все в унисон.
— Джон сказал, что не может использовать свое настоящее имя по договоренности с Кама Сутра Рекордз,- продолжил Пол немного неуверенно.
— А почему это не сделает честь Кама Сутре?- спросил Джим, все еще выглядевший немного раздраженным, потеряв свой шанс сыграть на гармонике.
— Себастьен хочет использовать имя Дж.Пуглиз!- сказал Пол уклончиво.
— Ха-ха. Это забавно,- засмеялся Рэй.- Звучит, как имя мясника из Маленькой Италии (район Южного Манхэттена, заселенный выходцами из Италии – прим.перевод.)
Годами позже Ротчайлд подтвердил мои подозрения, что тогда Джон, как некоторые, стеснялся «Дверей». Себастьен не хотел публично ассоциироваться с группой. Начавшиеся негативные последствия меняли наше драгоценное «дверное» звучание, то с помощью привлечения оркестра, как на четвертом альбоме; эскалацию подтолкнул инцидент в Майами, и это оставалось в силе.
%
Он не реален, поскольку он – постер, или золотой диск, или идол, или фотка для целования под одеялом, или кукла, он – супер-Барби, а Барби говорит, лишь то, что мы ожидаем, поскольку на том конце поводка марионетки виднеется кусочек магнитофонной пленки; вот почему она – наша Барби, а он – наш Джим Моррисон, и поэтому мы хотим, чтоб он пел «Запали мой огонь» и перестал, прекратил, ОСТАНОВИЛ все прочие сентенции, которые кукле не выговорить, когда мы покупаем ее; эти новые слова на ленте, у нее нет на них прав, так что уж принудьте ее к тому, что свойственно нам, поскольку мы обладаем (ею/им/билетом/ постером/пластинкой/идолом/.)
Лиза Вильямз, «Двери в «Форуме» —
Моррисон: «Далеко не кукла-Барби» (Свободная пресса ЭлЭйя)
%
В поздних интервью я говаривал, что мы бы не вернулись к нашим корням на пятом и шестом альбомах, если бы не прошли через эксперименты. Я хотел сказать нашим критикам «идите вы на х…», но время сказало это вместо меня.
%
И все-таки кое-что полезное вышло из провального концерта в Мичиганском Университете, одном из тех, где Джим перегрузился и пребывал в отключке. Пока мы репетировали «Моррисон-отель» я подзуживал Рэя взять гитару Робби и сбацать единственный известный ему блюз, тот, что он играл в Мичиганском Университете. Джим присоединился к пению стихов «Мэгги МакГилл», сымпровизированных в том прерванном концерте.
— Я люблю, как Рэй играет этот ход, Робби. Видны его чикагские корни.
Робби улыбнулся и кивнул в знак одобрения.
— Ты мог бы сыграть и бутылочным горлышком,- предложил я, чтобы он не чувствовал себя не включенным в творческий процесс. Он открыл специальный кэйс в гитарном чехле, а я на малом барабане подобрал к привычным для Рэя ходам размер в четыре четверти. А Джим начал выпаливать свои куплеты.
Незаконный сынок рок-звезды – никто,
Незаконный сынок рок-звезды – никто.
Зачат на сиденье в рок-н-рольном авто.
Я старый блюзовик.
Хочу я, чтоб ты вник:
Я распеваю блюз
С тех пор, как мир возник.
Нет лучшего устройства для демонстрации своей боли, чем пение блюза. Если бы не напускная крутизна белого человека, Джим мог бы стать Хоулином Вулфом.
Отец своей дочки — Мэгги МакГилл —
Судьбу заедал и вчерную пил.
В Тэнджи она решила свой вопрос.
Народишко там тащился в полный рост.
В студии мы получили настоящее сельское звучание южного кантри на гитарах, добавили жирный фон барабанов, Лонни Мэка на басу, и подогрели это неспешным драйвом. Джим увлек нас в Тэнджи-таун, как старый блюзмэн, каковым он выглядел в течение последних шести месяцев, со своей широкой бородой и несколькими фунтами избыточного веса.
И если накатит грустнейший блюз,
Купи себе пару новеньких шуз,
В Тэнджи шагай, решай там свой вопрос –
Там тащатся люди обычно в полный рост,
В полный рост…
Джим в буквальном смысле катился по наклонной, и я знал это. И не хотел, чтобы он был старым блюзмэном. Как и его фанаты, я хотел, чтобы он оставался юным принцем.
%
Он выглядит молодым Медичи, голова запрокинута, а горло, это — изящные мускулы шеи, поддерживающие лицо, которое мелькает выпуклостью на колонне шеи за секунду до того, как его покроют ангельские локоны — наследие богатств разбойников Востока.
— Лиза Вильямз, «Двери в «Форуме»
%
И все-таки я любил его вокальные партии. Они звучали так прочувствованно, потому что в свои двадцать шесть он тащил за собой семьдесят прожитых лет. «Не надо далеко ходить – не надо».
Я этим утром проснулся, пивко – вот это да.
Хоть будущность туманна, конец-то близок всегда.
%
В мае 1970 года я рано вернулся из студии и, как помню, уселся с Джулией на кровать посмотреть 11-часовые новости. Губернатор Калифорнии Рональд Рейган начал обвинять кампусы в воинственности. Он даже созвал пресс-конференцию, чтобы в ужасе воскликнуть: «Требуется кровавая баня – вы ее получите, и очень скоро. Больше никакого попустительства». Сотни тысяч молодых людей участвовали в массовых молебнах, демонстрациях, стачках, столкновениях с полицией и пикетах; и, как кульминация – четверо студентов Кента, штат Огайо, были убиты Национальными Гвардейцами. Общее число закрытых в стране кампусов возросло до 410, пока Рейган, борясь за перемирие, просто не закрыл все колледжи и университеты в образовательной системе штата Калифорния.
Власти казались не подготовленными к Эре Водолея. Думаю, они не врубились в такт, равно как и в «гармонию и взаимопонимание».
%
Билл Сиддонз уболтал нас посетить осенний фестиваль на острове Уайт. Мы прилетели в Лондон вечером в пятницу, отыграли в субботу, а в 9 утра в понедельник Джим должен был предстать перед судом округа Дэйд во Флориде.
Я был всецело за участие в фестивале, хотя перелет на единственный концерт получался дороговатым. Было ясно, что в Штатах нам еще долго не играть вживую, а в расписании фестиваля мы шли на уровне «Кто». Джим в своем репертуаре был, конечно, против. Но он не промолвил ни слова. Может, его чересчур угнетало собственное затруднительное положение. Очень плохо, что в нашей организации были не приняты всеобщие переговоры.
Джулия не хотела лететь в Англию, поэтому она осталась следить за домом. Мы прожили в нем уже почти год. Я выступал с идеей, что стать родителями было бы презабавно, но Джулия не соглашалась. Она к тому же не была готова узаконить наши отношения. А ведь это казалось очередным шагом. Может быть, я находился под слишком сильным влиянием родителей. Они отпраздновали тридцатую годовщину своей свадьбы, и я ощущал некое давление, заставлявшее меня копировать их модели поведения. Они так не говорили, но я чувствовал, что их смущает моя жизнь с Джулией «во грехе». А мне нравилось бросать вызов старым манерам.
Заведением ребенка я старался освежить наши взаимоотношения с Джулией. Мы
особо не распространялись об этом. Я имею в виду, что говорить-то говорили, но как-то несерьезно. Я в качестве кормильца мотался по турне, а она домохозяйничала, сидя в ЭлЭйе.
Мы спорили о тривиальных вещах и, казалось, нам не выбраться из-под них. После определенной точки Джулия начинала давить на мои уязвимые места, в ответ, не в силах сдерживаться, я взрывался эмоциями. В конце концов, я захлопывал дверь в свой кабинет все громче и громче. Бешенство. Вместо того, чтоб ударить ее. Потом Джулия комментировала, что я веду себя, как Джим, что бесило меня еще больше.
%
Ансамбль прибывает на старомодный маленький остров у побережья Англии, который все еще живет тридцатыми годами, но принимает у себя наиболее известный рок-фестиваль Европы. Местные жители поджимают губы, еле вынося вторжение длинноволосых.
За кулисами все выступавшие по-настоящему дружелюбны друг к другу, за исключением Джима. Он держится чрезвычайно замкнуто. Роджер Долтри – ведущий певец «Кто» приглашает меня и Робби дернуть его мятного шнапса после того, как это предложение холодно отверг – кто бы вы думали? – Джим. Пит Таунcенд, руководитель «Кто», выглядит своим в доску, тут же и Донован с его по-цыгански раскрашенной повозкой. Люди стремятся к совместному свободному времяпрепровождению, но что-то скверное носится в воздухе.
Фанаты, стоявшие вдоль одной из загородок, начинают валить ее, вопия, что фестиваль должен быть бесплатным. Промоутеры в ответ спускают с поводков собак охраны, и это только подталкивает фанатов повалить всю изгородь.
Идет выступление Джонни Митчелл. Остановившись посреди одной из своих песен, она сбрасывает маску фолк-певицы, чтобы покритиковать аудиторию за ее буйство.
Промоутер говорит нашему менеджеру, что не знает, сможет ли заплатить нам, поскольку ворота с кассой повалены. Он выглядит близким к нервному срыву и слезам. Чувствуется, что это – последний поп-фестиваль.
Подходит время выступать нам, и, могу сказать, Джим выглядит не собирающимся хватать звезды с неба. Такой спокойный. И подавленный.
— Леди и джентльмены, я знаю, что следующая группа – одна из главных причин, по которой вы пересекли канал, добираясь до острова Уайт,… «Двери»!
За все время выступления Джим едва ли сдвинулся на дюйм. Язык его тела соответствовал эмоциональному посылу пения – он молчал. Никакой энергии.
Следующими выходят «Кто» и сметают нас со сцены. Они закатывают целую оперу «Томми». Я стою в кулисах и жадно всматриваюсь в каждый такт, исполняемый
Китом Муном, – «Я – твой дядя Эрни, приглашаю тебя отдохнуть в лагерь Томми».
Он бесподобен. Такой подвижный. Как будто его установка – это целый оркестр, а он – его дирижер. Маленькое фортиссимо на том-томах, пианиссимо на тарелках.
А потом приходит охранник с собакой, и я проваливаю к чертовой матери. Какая тоска! Конец «власти цветов».
%
Казалось, мы с Джулией опять сближаемся. Я попросил ее завязать узлом несколько прошедших месяцев, и она выразила желание двигаться дальше.
Казалось, наши отношения стали легки. Ее определенно не интересовала материальная сторона моего успеха, когда она шоппинговала с подругой Робби – Линн, которая меня немного беспокоила. Наконец Джулия соизволила предаться моему Большому Обязательству. Я почувствовал, что здесь и сейчас надо напрячь все струнки моей шотландской скупости, и был вдохновлен этим. Я раскрутился на беспримерно хипповое бракосочетание.
%
Октябрь 1970
Теплым субботним утром после трехмесячного проверочного периода мы с Джулией обменялись кольцами на лужайке перед храмом Озера Самореализации в Тихоокеанских Палисадах. С мемориалом Ганди на заднем плане и рукотворным озером полным водопадов и лебедей на переднем, унитаристский священник процитировал строки из «Пророка» Калиля Гибрана, как часть супружеской клятвы.
Робби и Линн были нашими свидетелями, и как бы подталкивались к подобному действу. Мы с Джулией были в белом. И шутили, что смотримся девственниками. Нарисовалось несколько сотен пиплов, включая Джимми-боя, нашего пресловутого ведущего певца.
Я был польщен его приходом, даже несмотря на то, что он притащил свою новую ватагу собутыльников. Бэйб Хилл, Пол Феррара и Фрэнк Лисциандро действительно любили Джима, но они водрузили его на пьедестал. Пэм пыталась отвоевать свое место под солнцем, что только подстегивало их разрыв. Тот Джим был вовсе не святым. Он всегда являл мне пример, как далеко могут зайти дела с наркотиками, а теперь под угрозой были и его отношения с Пэм. Казалось, они и не хотели утруждаться, чтобы их наладить. Постоянные стычки влияли на джимовы выступления, а я так жаждал его стабильности.
Мой брат Джим, которого я год назад подобрал в Камарильо, казался вернувшимся к нормальной жизни, и проживал в квартире в Вествуде. Мне было приятно пригласить его на свадьбу.
Празднование проходило в близлежащем отеле – «Гостинице святой Инессы». Столы с едой расставили вокруг бассейна, и пианист из отеля распевал песни пока все не нализались. Лоренцо, безумный дружок Джулии по Санта-Барбаре, сбросил одежду и сиганул в бассейн. Это расстроило меня. Я столько претерпел, чтобы «спродюсировать» идеальное бракосочетание… как будто это был концерт. И переживал, как бы что-нибудь не нарушило плана. Я проверил, как там моя мама, уповая на Бога, чтобы она не оказалась обиженной, но она где-то в углу трещала напропалую с каждым, кто соглашался ее слушать. В отличие от нее мать Робби – Мэрилин – вставала на цыпочки, стараясь хоть краешком глаза запечатлеть действо.
После инцидента с Лоренцо мы с Джулией решили, что подошло время нашего ухода, и выскользнули за дверь. Потом я слышал, что Джим всю ночь исполнял блюзовые номера для старшего поколения. Хорошо принятый, он не слишком набрался.
Перед тем, как нам уйти, Рэй польстил мне, спросив, не могли бы они с Дороти подняться к нам и понаблюдать за вскрытием свадебных подарков. Через час они заглянули в наш дом на вершине холма, что по Аппиевой дороге.
— Безупречная свадьба, Джон,- сказал Рэй, тряся мою руку. Дороти обняла и поцеловала Джулию. Мы распаковали привычную фаянсовую посуду от родственников и прекрасный японский оттиск от Рэя и Дороти. В тот вечер мы с Джулией не довели до конца наше бракосочетание. В конце концов, мы жили вместе уже два года. Заняться любовью, считал я, это не самое главное. Цена, которую мы заплатили за совместное добрачное проживание, попригасила наш роман. Вернет ли брак былое? Я купил водяной матрас, думая, что морское совокупление подогреет наш чувственный контакт. К сожалению, каждое наше движение вызывало бурное хлюпанье и качку. Время принять «Драмамин» (фирменное название средства против морской болезни – прим.перевод.).
%
В одну из поездок Рэя по малоизвестным районам ЭлЭйя он обнаружил потрепанную гостиничку под названием «Моррисон отель». Генри Дильтц, наш новый фотограф, сказал, что возле отеля есть еще одно отличное местечко – прикольный бар, называющийся «Хард-рок кафе». И мы отправились к означенным местам, чтобы сделать фотосессию для обложки нашего пятого альбома. К сожалению, управляющий отеля не разрешил нам фотографироваться в вестибюле. Деньги в те времена еще не кричали, они даже не разговаривали. Мы пересекли улицу, и Генри предложил нам быстро вбежать в вестибюль, выглянуть в окно, а он бы снял нас через улицу своей телескопической приставкой. Мы так и сделали, и не успел управляющий расчухать и пойти, чтобы вышвырнуть нас вон, как съемка уже завершилась.
Теперь – в «Хард-рок». Мы заказали пива, и бармен сказал, что, пока мы можем фотографироваться, сколько угодно при условии, что будем продолжать заказывать выпивку.
Отзывы на «Моррисон отель» были очень хороши. Брюс Хэррис в Джаз и Поп написал: «Возврат к лаконичной ярости ранней музыки «Дверей», исполненный мужества и грубо-материальной энергии. «Моррисон отель» — одно из главных музыкальных событий 1970 года в роке». Хотя я чувствовал, что на пластинке есть парочка заурядных трэков. «Королева автострады» имела отличные автобиографичные стихи Джима, но запись никак не попадала в нужное настроение. Я даже впервые подумал, что мы подводим Джима, поддерживая музыкой его слова. Не имея, как в прежние дни, материала, достаточного для заполнения альбома, мы достали послушать «Бабье лето» — первую из записанных нами песен. Ее держали в коробке, так как Робби и Джим взяли по одной неверной ноте, но среди песен «Моррисон отеля» она — как глоток свежего воздуха. Рага, гармонирующая с калифорнийскими стихами.
«Пацифист» просто удручал. Робби сделал отличный кусок на ритм-гитаре, а Джиму было просто нечем крыть. Однажды, когда он ошивался у Палмз-бара вместе с Фрэнком и Бэйбом, мы взяли все на себя и записали инструментал, базировавшийся на соло Робби. Убойный трэк! Наконец Джим притащился, чтобы что-нибудь напеть, и Ротчайлд попросил его принести на следующий день записные книжки со стихами.
На следующий день Пол и Джим совершили маленькое чудо. Они наложили друг на друга два стихотворения, два размышления. Одно из них было метафорой жизни Джима, другое – жизни Пэм.
На улицах кровь поднялась до лодыжек,
Кровь по колено, льется рекой,
Кровь залила перекрестки Чикаго,
Кровь прибывает, стремится за мной.
Ты подумай про восход,
Ее приезд и вот — уход
С солнцем в волосах.
На улицах кровь — это реки печали.
На улицах кровь мне уже по бедро.
Кровь подмывает фундаменты Сити,
Реки краснеют от женских слез.
Приедет, уедет, ее уже нет,
Увозит в прическе солнца свет.
На улицах кровь, заливает Нью-Хэйвен,
Вениса крыши и пальмы в крови.
Летом ужасным любовь кровоточит,
Красное солнце кровавит ЭлЭй.
Пальцы рубили, и кровь возопила,
Нации роды погрязнут в крови,
Кровь – это роза чудного союза.
На улицах кровь поднялась до лодыжек,
Кровь по колено, льется рекой,
Кровь залила перекрестки Чикаго,
Кровь прибывает, стремится за мной.
%
Робби, Рэй, я и наши соответствующие половины наслаждались материальным успехом, когда ты продолжал тонуть в спиртном. Или, как ты написал в «Пацифисте», «Кровь прибывала». Твоим телом завладел «дух», не так ли? Спиртной. Я зашел в стрип-клуб, который несколько лет тому назад располагался рядом с нашим офисом, пока его не закрыли, и бармен рассказал мне, что не видел ни одного человека, который пил бы так много, как ты, Джим. А он заправлял баром в течение десяти лет. Ты был дипломированным алкоголиком. Патология вышла из-под твоего контроля. А я тогда этого еще не знал.
Сейчас есть масса клиник, где людей лечат от алкоголизма или наркомании. Впрочем, я не думаю, что возлагать всю вину на шестидесятые, это – правильно. Мы нуждались в детоксикации от давления общественного пресса. Вот почему я умеренно потреблял наркотики и алкоголь. Умеренно.
Джулия была исполнительной домохозяйкой, готовила, а я тащил домой прибыль. У нас в доме царила приятная, теплая атмосфера, знаю, что и у вас с Пэм бывало так же. Ты читал, она работала над дизайном одежды. Когда ты был в порядке. Благодаря стадной личности Джулии и ее любви к животным мы приютили шесть кошек. И ты тоже шесть…, вернее, упаковку на шесть бутылок коньяка. Особенно когда оставлял Пэм и перебирался в «Альта-Сьенигэ» мотель. Порочная сторона жизни привлекает, точно?
Я до сих пор поражаюсь, какими голубыми и расширенными были твои глаза. Помнишь, как-то я поддел тебя, что от всей этой кислоты они могут и потускнеть! Я надеялся, что ты серьезно поразмыслишь о былых деньках психоделики и завяжешь с этим пьянством. Ты ответил полу-улыбкой. Твое чувство юмора шло на спад.
Но не во всем. Пэм рассказала мне, что спрашивала тебя, правда ли, что ты в Майами обнажился; ты спрятался за мальчишески невинный взгляд и сказал «да». Она спросила, зачем, и ты ответил: «Золотко, я просто хотел посмотреть, как он выглядит в свете прожектора». Действительно смешно. Джим-парниша.
%
Джим вернулся в Майами 30 октября и был осужден. Суд присяжных из трех мужчин и трех женщин счел Джима виновным в вульгарном и непристойном обнажении, а также в вульгарных и непристойных выражениях. Они решили, что Моррисон невиновен в вопиюще похотливом и распутном поведении (тяжких уголовных преступлениях) или пьянстве. Они всё перепутали. Джим был пьян, как свинья, но он не доставал пениса. Для правосудия, это уж чересчур.
Судья Мюррэй Гудмэн свел наказание Джима с восьми до шести месяцев и приговорил к штрафу в 500 долларов. Откуда такое внезапное сострадание? Может, у Гудмэна было предчувствие, что через несколько лет его самого обвинят во взяточничестве.
Поэксплуатировав историю с обнажением в Майами в начале судебного разбирательства, национальное телевидение забыло о ней еще до вынесения приговора, предоставив местным станциям освещать скучные детали. Отклонив большинство обвинений, присяжные заседатели смазали весь эффект. Прессе Джим сказал, что, хотя судебные издержки и достигли заоблачных высот, мы будем обжаловать решение присяжных. А еще сказал, что для разнообразия не прочь задать турне по таким местам, как Австралия. Приходские зальчики маленьких городков предпочтительнее больших аудиторий.