Худощава по моде
Только светскую жизнь ведет…
Никаких откровений
Может и угождать
Подростковых сомнений
Не приходится ждать…
Она зазря не тратит время свое —
Двадцатого века красотка
%
Летом 1967-го мы колесили по стране от побережья до побережья, с одного выступления на другое, из одной студии в другую. Мы вновь постарались сломать сопротивление нью-йоркцев, появившись на «Сцене» в июне, когда в Калифорнии стартовал первый из монтерейских поп-фестивалей. Я сильно переживал, что мы сидим в этом унылом клубе на краю страны, тогда как все значительные группы шестидесятых – в Монтерее. Конечно, нас ведь даже не пригласили! Позже Дэрек Тэйлор – один из организаторов – оправдывался, что нас просто не заметили. Чушь собачья. Они знали о нас. Они боялись нас. Мы не вписывались в формат фестиваля: мир, любовь и власть цветов. Мы представляли теневую сторону. Моя цветочно-дитячья половина страстно жаждала танцевать и оттягиваться на фестивале, но я числился в составе демонических «Дверей».
Благодаря непрерывным выступлениям дни и недели слились в одну жирную кляксу. Меня начали ужасать поездки в аэропорт, чтобы залезть в очередной самолет. Особенно в компании с Джимом. Порой я чувствовал себя в одной авиа-ловушке с сумасшедшим. Думаю, если бы прочие пассажиры узнали, что творится у него в голове («Я в замешательстве, жизнь отдана в опалу, и мозг мой движется к развалу»), они бы бросились к выходу искать парашюты и выпрыгивать, поскольку он всегда норовил открыть аварийную дверь. Но сперва выжидал, пока мы взлетим. Однажды, во время того турне Джим был так громогласен и пьян, что стюардесса призвала капитана. Как только тот явился, Джим моментально сосредоточился, сказал «Да, сэр» и быстренько уселся на место. Интересно…
Мои ощущения после концертов были горько-сладкими. А был ли волшебный час на сцене дороже всех этих дорожных безумий и неприкаянности?
Джек Хольцмэн, который кроме всего был еще и президентом фолк-фирмы, позвал на обед Пола Саймона и сыграл ему несколько демонстрашек нашего второго альбома. Он поведал Полу, что «Двери» станут крупнейшей группой в Америке, и Пол не выразил сомнений. Саймон даже пошел на то, чтобы мы выступили вторым номером у них с Гарфанклем в Форест Хиллз. Десять тысяч народу!
Можете представить наше волнение, когда Пол перед выступлением зашел пожелать нам успеха. Он был очень дружелюбен. Не знаю, то ли от перевозбуждения, то ли из-за ненависти к фолк-музыке, но Джим крайне неприязненно отнесся к Саймону, брякнув: «Да пошел ты на хер из нашей гримерки». Парню, который пригласил нас! Потом мы двинули на сцену, и Джим никому не давал спуску. Он совершенно не старался установить контакт с аудиторией. В конце выступления во время отрывка «Отец, я хочу убить тебя» Джим вложил всю свою подавляемую ненависть, гнев и все, что его доставало, в сильнейший удар по микрофону и вопль. Который длился около минуты. Аудитория слегка очнулась и начала соображать, что, собственно, она лицезреет. После антракта Пол и Арти вышли на сцену под гром аплодисментов.
%
В июле «Запали мой огонь» вышел на первое место в чартах и держался там целый месяц. И оставался в чартах неслыханные 26 недель. По слухам, подобным лесному пожару, тем летом песня стала гимном расовых беспорядков в Детройте.
В июле мы направились в Нью-Йорке, для интервью и выступления на «Сцене». Все это было организовано звукозаписывающей компанией. Как только «Запали мой огонь» начала подниматься в чартах, мы принялись носиться туда-сюда по стране на самолетах. Собственно, это стало образом нашей жизни на последующие несколько лет. Аэропорты, стойка выдачи багажа и лимузины превратились в устойчивую среду обитания.
Тем временем в Нью-Йорке мы оказались маленькими знаменитостями, так как Ньюсуик, Воуг и Нью-Йорк Таймз разразились хвалебными рецензиями на наш альбом. Казалось, они старались превзойти друг друга в неумеренности описания. Таймз цитировал старые джимовы слова из биографии, распространенной Электрой: «Меня интересует всё, что соотносится с бунтом, беспорядком и хаосом».
Эту цитату я ненавидел с самого начала. Несмотря на всё внимание к ней, я озаботился чувством, подсказывавшим мне, что все это приведет Джима к гибели.
Говард Смит из Виллэдж Войс ужасающе описал нас, назвав Джима первым настоящим секс-символом со времен Джеймза Дина. «Если мои антенны в порядке,- писал он, — то Джим может стать крупнейшим притягателем массового либидо на долгое время».
Стив Хэррис – нью-йоркский промоутер Электры – разместил наши интервью в журнале 16. Попервоначалу я не мог уяснить, почему подростковая газетенка проявила к нам интерес, так как мы уже становились отъявленными радикалами. Вскоре все стало ясно.
Да… тут такая бродит детка.. Ты не слыхал?
Такой не детки, а нимфетки я не встречал.
Едва часы ударят полночь, она уж тут как тут,
И мой улет в ее объятьях необычайно крут.
Кружит она по улице моей
Подходит к дому.
Вот уж у дверей.
Влезает по моим ступенькам – раз, два, три,
И вот она — в моей квартирке.
Мой Бог! Ты только посмотри!
— «Глория», Ван Моррисон
Думается, до встречи с Глорией Стэйверз я был предателем католичества. 30-летняя экс-модель, глава 16, стала первой женщиной, которая, опираясь на свою сексуальность, шокировала меня и разрушила иллюзии о моем якобы либерализме. Обстановка в редакции ее журнала была очередным гвоздем в гроб моей невинности. Глория лично отбирала подростковых идолов, удостоившихся ее благосклонности, и Стив сказал, что если мы ей понравимся — подразумевая Джима — это сильно поможет нашей карьере. Ей понравилось. Когда Глория пригласила ансамбль к себе домой, то проинструктировала Стива передать нам, чтобы сматывались поскорее, так как у них с Джимом будет фото-сессия. Хмммм… Выглядело, как новая форма взяткодательства. Но Джим в этих условиях чувствовал себя, казалось, более чем комфортно. Да, Глория не была красавицей, зато была издателем.
А сколько лет тебе, милашка?
Как звать тебя?
Я вижу, ты не первоклашка,
А школа где твоя?
Раз мы уже знакомы чуть получше,
Поди ко мне
И сделай так, чтоб я забылся в волшебном сне.
Не то, чтобы непривлекательная, чуть немолодая женщина. Поговаривали, что, взглянув на ее старые фотографии в журнале 16, можно было легко вообразить себе ее завоевания.
Я до сих пор в недоумении, что же произошло тем вечером. Изображения с той фото-сессии были странными. Джим выглядел андрогеном. Меня удивило, что он согласился сфотографироваться в меховом пальто Глории. Снятие рубашки было не в новинку, но драпировка шеи собственным ремнем, украшенным раковинами? Позже это выглядело, как мягкое порно. Она снимала его в позах, заводивших ее, а потом, после сессии, представляю я, он имел ее в позах, заводивших его.
Я ж – через черный ход
Входящий баламут.
Мужчинки не в курсе,
Зато девчата поймут.
Очевидно, что Джим знал что-то, чего я тогда не понимал.
Его гортанные хрипы во вступлении к «Мужчине, заходящего с черного хода» принадлежали старому негру с болот (дельта Миссисипи – прим.перевод.), ветерану войны с женщинами.
Всю жизнь бекон с фасолькой
Рубает человек,
А я тех цыпочек «съел» столько,
Не снилось вам вовек.
Я ж – через черный ход,
Через тот самый вход
Входящий баламут.
Мужчинки не в курсе,
Зато девчата поймут
До меня не сразу дошло, что стишки эти о том, что пока другие мужчины спят только со своими женами, певец спит с ними всеми, но обязан сматываться посреди ночи. Может, так и подобает мужикам, но с Глорией у Джима нашла коса на камень. Робби предупредил Глорию насчет поведения Джима, но предупредил ли кто-нибудь Джима о ее особенностях?
Ты — королева, я — твой шут, и я сражен тобой,
И после школы, как обычно, везу тебя домой.
Покуда папа на работе, а маму шопинг захватил,
Мне в твоей комнатке сдержаться едва хватает сил.
Свою ты штучку выставляешь напоказ —
(Вот это шоу для моих голодных глаз!)
Я был поражен, что Глория захотела рискнуть опубликовать снимки Джима, особенно в свете их кривлянья. Ведь только повстречавшись с ним, вы могли осознать весь потенциал его фиглярства. 16 был журналом для юных девочек, и я думал, что лицо с обложки едва ли имеет право их расстроить. Однако Джиму это удалось.
Своими ножками мне шею обхвати,
Ступни мои руками захвати,
И волосы рассыпь по мне скорей,
А я тебе… ух… хорошо, окей.
Думаю, Джим был достаточно смазлив, чтобы упускать такого. Глория могла бы поместить на обложку меня, но, уверен, лицо Джима продавалось бы лучше. Мое изображение, возможно, подошло бы к рекламе дробовиков с обложки Солдата фортуны (журнал для наемников – прим.перевод.).
Мне все труднее, детка,
Мы дьявольски спешим.
Мне все труднее, детка,
Давай-ка вместе завершим.
Я не могу остановиться,
Не опоздай!
Пусть наслажденье длится.
Его прочувствовать мне дай!
Глория-Г-л-о-р-и-я
Все хорошо! Глория-Г-л-о-р-и-я
Все хорошо! Окей, Глория-Г-л-о-р-и-я
%
Мы пребывали в унылом «Великом Северном» отеле на 57-й улице. Расположение неплохое, но все там пропахло старостью. Я проживал в номере, следующем за джимовым, который, как оказалось, был почище телевизора. Не то, чтобы я любил подслушивать, но однажды вечером ужасный шум из-за стенки было трудно не заметить. Джим притащил к себе Нико – знаменитую вамп-немочку из «Шелковой Подземки» — и подобного грохота я не слышал никогда. Звучало так, будто они месили друг друга в г….но. Я был обеспокоен, но не отважился узнать, что происходит. На следующий день Нико выглядела отлично, и я решил, да пусть их! Позже Нико заявила прессе: «Датушки, Джим – это самашедччий!»
%
На пресс-конференции, посвященной выходу нашего первого альбома, я заметил, как одна темноволосая девица усиленно пялится на меня. И, когда потом я разглядывал невероятную выставку гигантских полотен Сальвадора Дали, она подошла ко мне.
— Охрана сказала, что ребятам из ансамбля нравятся девушки, не надевающие лифчиков, ну я и сняла. — Вот такая хитроумная шутка. Я опустил взгляд на ее груди и убедился, что соски просто протыкают достаточно тонкую блузку.
— Мне надо принять ванну,- ответил я озорно.
— А можно посмотреть? — ответила она.
Весьма доходчиво.
— Конечно, конечно.
Так она и сделала, а потом стянула свою блузку. Я заметил сигаретный ожог поблизости от соска.
— Как это тебя угораздило?
— Да, мой бой-фрэнд привел это в качестве аргумента.
— Нелегкий парниша,- сказал я, — Он здесь?
— Нет, его нет в городе.
Едва ли нуждаясь, я получил детальный мастер-класс по фелляции, после чего она удалилась. Даже не оставив своего номера телефона.
На утро наш обозреватель Леон рассказал мне, что та же самая девица постучалась к нему в дверь в 2 часа ночи, вошла и проделала весь цикл смазочно-отсасывательных работ. Вот это сервис!
«Двери» не были типичными мачо-рок-н-ролльщиками, похвалявшимися друг другу своими победами. У Джима, Робби и меня случались обычные интрижки, связанные с музыкальной сценой. Мы все еще искали свою Единственную, но есть ли таковая для рок-н-ролльщика? Проблема общеизвестности заключается в том, что ты никогда не уверен: что именно вызывает интерес – твой имидж или твоя душа. У Рэя все еще была Дороти, но он обзавелся ею до того, как мы начали карабкаться наверх. Они были неразлучны. Фактически Дороти стала теперь неизменным инвентарем, присутствовавшим повсюду – от переговоров по звукозаписи до обедов и репетиций. Причем, молчаливым.
Робби был более деликатен, чем я, в деле подцепки девиц. Однако, откуда-то они у него всегда были.
Когда бы мы ни посещали Нью-Йорк, Джим встречался с маленькой весьма коммуникабельной пикси-подобной блондинкой (доброе маленькое существо в фольклоре юго-западной Англии, в которое воплощаются души младенцев, умерших до крещения – прим.перевод.). Ее звали Линн Верес, выросла в Нью-Джерси. Она перебралась на Манхэттэн и начинала в качестве танцовщицы в «Перечно-мятном Лаундже». Линн была полна веселых историй из своей роскошной и насыщенной событиями жизни в Нью-Йорке, типа, как у одной танцовщицы подкладные груди вывалились прямо на сцене.
%
В лимузине, везшем нас на первый настоящий (с местами, указанными в билете) концерт в «Виллэдж-театр» Нижнего Ист-сайда, Джим выглядел бледноватым. Автомашина не была тому причиной – мы все любили ее бархатную обивку и бесшумный, мягкий ход. Как не был причиной и черный водитель Джека Хольцмэна Джордж с его отличной улыбкой и большим ножевым шрамом на тыльной стороне шеи. («У нас тут увеселительная поездка»,- сказанул он, когда мы не смогли найти вход и дважды объехали квартал.) Нет, Джим был бледен, потому что мы ехали на юбилейное шоу известной радио-станции, и это было нашим первым «концертным» концертом. Сколько я уже не отыграл, однако и мое сердце, пока стою в кулисах, ожидая выхода, отчаянно колотится. Наступал наш звездный час. Гигантский просцениум с длинным красным занавесом по бокам. И море лиц за ним.
Винс Тринор – наш новый «электронный гений» из Новой Англии – суетился, устанавливая аппаратуру. Винс был тощим и нервным работоголиком. Менеджмент театра велел мне играть не более 30 минут. Но, не успел я донести это послание до «ребят», как занавес начал подниматься. Винс все еще оставался на сцене, поэтому Джим вцепился в занавес, не давая ему ходу. Но он продолжал подниматься, а Джим не отцеплялся! Я опасался, что он поднимется до точки невозврата и покалечится, но он-то знал, что делает. На полпути Джим выпустил занавес, свалился на сцену, приземлившись на ноги, сграбастал микрофон и начал петь «Прорвись». Вот это шоу, так шоу! Аудитория подумала, что все это – часть представления, и проглотила его до конца. А я и не знал, что Джим дружен с акробатикой.
Спустя несколько номеров менеджер певички Джэнис Иэн стал кричать нам из кулис. Мы превышали лимит времени, а его клиентке, выступающей за нами, было всего 17, и утром полагалось шагать в школу.
Рэй, Робби и Джим не слышали этих стенаний, поскольку они располагались возле рампы и начинали «Конец», который обычно продолжался 15 или 20 минут. Знаю только, что в течение нескольких первых приглушенных минут они расслышали крики диск-жокея Мюррэя К «Мы погибли, мы погибли!»
Это — конец, прекрасный друг
Это – конец, мой лучший друг
Конец
Наш план обрел иной конец
Всему, что под луной конец
Хватит печься, удивлять
Мне глаз твоих не увидать…опять…
***
Меня о будущем уведоми,
Ты беспредельным нарисуй его, свободным,
Измучась ожиданием бесплодным
Чужой руки неведомой
Джим притворялся игроком, не замечающим происходящего за боковой линией. Песня широко базировалась на классических индийских рагах, так что две ее трети были весьма смягченными. Затем дважды ускорялась к вихревому финалу, где темп повышался до какого-то музыкального оргазма. И, если Вы позволяли монотонному звучанию первой части загипнотизировать себя, то в момент разрядки Ваше воображение буквально переполнялось дикими образами. Впрочем, на данном концерте я испытывал давление, побуждавшее сворачиваться. Я сидел повыше остальных и краем глаза мог видеть свекольную рожу Мюррэя и палец, указующий на часы. Он не собирался поддаваться трансу.
Мы сократились до 5 минут, но, когда закончили, то за кулисами продолжали ощущать плохие вибрации, исходившие от агентов и менеджеров.
%
Когда мы вернулись в ЭлЭй, Джим в «Виски» повстречал Пэм Курсон (сокращенное от Памела – прим.перевод.). Эта связь, как оказалось, продлилась до конца его жизни. Она была рыжей, невысокой, застенчивой, прямиком из Апельсинового округа (граничащего с Лос-Анджелесом – прим.перевод.), помешанной на том, что отец ребенка обязан иметь высшее образование. С рисинками веснушек и изумрудными глазами, Пэм обладала невинным личиком Снегурочки и мягким мелодичным голосом, валившим с ног. В ней был огонек, не уступавший джимову. Тому нравилось доминировать над женщинами либо обращаться с ними с большим уважением. В 19 лет Пэм двинула в Голливуд, чтобы найти себя; вместо этого она нашла Джима. Он разговорил ее в баре, где я тогда же клеил Донну Порт. Они быстро сошлись и сняли квартиру позади «Каньонной Сельской Лавки» (продуктовый магазин по адресу: 2108 Лорел каньон бульвар — прим.перевод.). Я очень надеялся, что это сможет несколько стабилизировать поведение Джима.
Вместе со своей подружкой Пегги Линн Верес перебралась на наше побережье, и Робби начал с ней встречаться! Хмммм…И не произошло никакого диалога меж ним и Джимом по поводу бывшей возлюбленной последнего.
Как я уже сказал, Робби вырос в достатке, но меня все же удивило, что на первый гонорар он купил себе Порш. А еще больше меня удивило, когда он купил старинный восточный ковер, разрезал его и использовал для обивки автомобиля! А почему, нет? Сингл «Запали мой огонь» совершал огромные скачки в чартах, и Электра прогнозировала, что группа вскоре доберется до вершины.
Рэй купил себе дом с бассейном.
А я? Я все еще мотался на своем Моргане и не имел постоянных привязанностей.