ПЕРВАЯ СТОРОНА
В шестидесятых одним из главнейших моментов наслаждения от покупки долгоиграющей пластинки был тот, когда она впервые оказывалась в твоем распоряжении. Как выглядит обложка? А напечатаны ли на конверте стихи? Есть ли справочная информация, которая расскажет что-нибудь тайное о музыкантах или самой музыке? Ты мог держать конверт в руках, и тебе не были нужны очки, бифокалы или волшебная увеличилка, дабы расшифровать напечатанное.
Четыре десятилетия тому назад обложка альбома стала почти cтоль же значимой, как и сама содержавшаяся в нем музыка. Когда рок-н-ролл захватил власть и сделался главной движущей силой индустрии звукозаписи, обложки дисков начали становиться более и более изощренными и художественными. К разработке дизайна, рисованию и раскрашиванию были привлечены крупные фигуры из мира искусств. Энди Уорхолл создавал упаковочные конверты для пластинок «Бархатной подземки», а позже и для «Роллинг Стоунз» (альбом «Липкие пальцы» (Sticky Fingers) с полноценной застежкой-молнией на лицевой части!). Даже почтенный Норман Рокуэлл создал оригинальное полотно для «Приключений по жизни Эла Купера и Майка Блумфилда» (The Live Adventures of Kooper and Mike Bloomfield). Джонни Карсон написал рекламную информацию на диске Кенни Рэнкина, а Билл Косби сделал то же для «Соблазнов» (Temptations). Высокий стандарт задали, как всегда, Битлы упаковкой своего «Клуба Одиноких Сердец сержанта Пеппера». За ними последовали Роллинги «иллюзией движущихся картинок» на обложке «По требованию Их Сатанинских Высочеств» (Their Satanic Majesties Request). Психоделические цвета и графика стали нормой дня.
А что же Саймон с Гарфанклем? Они, как всегда, маршировали под ритм другого барабана. Иные концептуальные альбомы раскрашивались во все цвета и оттенки радуги. «Подпорки» же нет. Как мы указали в первой главе, они были черно-бело-серыми, передавая всю палитру настроений музыки и стихов песен. Ричард Эйвдэн, один из лучших фотографов мира, получил задание сделать строгий, детальный, провокативный портрет, который украсил бы обложку. В одном из интервью Арти, продемонстрировав обложки всех пластинок дуэта, указал на Пола на «Подпорках» и сказал: «На радужной оболочке глаз Пола отразился Ричард Эйвдэн!» Взгляните сами, впрочем, Вам придется использовать 12-дюймовую виниловую пластинку. На обложке CD-диска на съежившейся, ужатой картинке разглядеть ничего невозможно.
Первая сторона «Подпорок» — сердце и душа проекта. В содружестве с Роем Хэйли (и в несколько меньшей степени с Джоном Саймоном) Арт и Пол к тому времени вступили в зрелую пору самостоятельного продюсерства собственной музыки. На этом альбоме оказались реализованы все рассуждения, задумки и планы, созревавшие со времен «Петрушки, шалфея, розмарина и чабреца». Вместо череды не связанных друг с другом песен первая сторона представляет собой полностью продуманную и реализованную концепцию. Это подборка песен и мелодий о жизненном цикле, от рождения до смерти, от лона до могилы, от невинности через крушение иллюзий к смирению. Множество главных для Пола, повторяющихся тем нашли здесь свое свободное выражение: отчуждение, отчаяние, дружба, одиночество, смертность и человеческие взаимоотношения.
Содержание «Подпорок» было глубоко личным, специфичным, и в то же время весьма универсальным, всеобщим. Сопоставления, определявшие 1968 год, вызывали раздражение: ястребы против голубей, черные против белых, любовь против ненависти, жизнь против смерти, и даже акустическая музыка против электрической. Все эти несопоставимые элементы нашли свое отражение в настроениях и формах «подпорочной» сюиты – может, не столь откровенно, может, даже не осознанно, но они все тут. Вы можете сами расслышать все это за те 32 секунды, когда задумчивая, неземная, акустическая главная тема альбома переключает передачу и, не сбавляя оборотов, врывается в жгучие, зловещие аккорды, что запускают «Спасите жизнь моего ребенка». У малейшего намека на то, что эта запись, как обычно, сделана ради денег или в чем-то повторяет «Ярмарку в Скарборо», выбивает почву из-под ног отчаянный отчет о юноше-самоубийце, готовом спрыгнуть с карниза.
«Спасите жизнь моего ребенка», может быть, первый образец «сэмплирования», использованного при записи поп-музыки. Эта практика стала широко распространенной в хип-хопе и нынче является важной частью американской музыкальной культуры. Как правило, из старого хита берется ритмическая музыкальная фраза и многократно повторяется на новом трэке (прием «петли», т.к. тогда для этого использовались куски магнитофонной ленты, склеенные в виде петли – прим.перевод.). Многие из подобных записей весьма отличаются от того типа музыки, что ассоциируется с Саймоном и Гарфанклем. Поскольку никто никогда не спутает Щенячьего Псса-Соглядатая (Snoop Doggy Dogg) с Полом или Глупышку Шона Кальсонера (Sean “Diddy” Combs) с Арти, то чистая правда состоит в том, что все эти четыре человека использовали сэмплирование для драматической выразительности. В «Спасите жизнь моего ребенка» сэмплировано «Звучанье тишины», дабы проиллюстрировать и усилить у слушателя чувство отчаяния, испытываемое молодым человеком на карнизе: «Тьма непроглядная, привет тебе, дружище…».
Арт рассказал мне еще об одной инновации в этой песне: «Помню, мы были в поездке, когда Пол мне сказал: «Я собираюсь начать писать сразу целую сторону альбома – цикл песен. Хочу, чтоб первые были о юности, а последние – о преклонном возрасте, и хочу, чтобы в них было соответствующее настроение. Так оно и начинается [после основной темы] со «Спасите жизнь моего ребенка». Паренек собирается сигануть с карниза. Это первое, я думаю, использование синтезатора [на пластинке]. Он был только что изобретен. Мы обучались пониманию того, что означает его пилообразный сигнал. В нем был еще синтезированный бас, который до этого момента, мне верится, еще ни разу не был использован на чьей бы то ни было записи».
Джон Саймон (указанный на обложке в качестве ассистента звукорежиссера) подтвердил воспоминания Арти. «По их инициативе я постигал этот агрегат. Мы пригласили Боба Муга, который изобрел Муг-синтезатор; его первая модель была размером с небольшой автомобиль. Так что на «Спасите жизнь моего ребенка» басовую партию играю я, а Боб, будучи в студии, показывал нам, как получать то или иное звучание и всякие штуки».
Может, именно синтезатор придает трэку его мрачное, осязаемое ощущение ужаса. Оно набрасывается на вас из динамиков. Не тратя времени попусту, Саймон создает законченную сцену. В спешке и ярости следует целая вереница образов: мальчик, собирающийся прыгнуть с карниза, старик, почувствовавший головокружение, мать, в отчаянии выкрикивающая заглавную фразу. Тут и женщина, вызвавшая полицию, и предположение о наркотиках, и раздраженный офицер МакДугал. Саймон успевает даже втиснуть легкий комментарий о контрасте читательских предпочтений двух ведущих газет Нью-Йорка: Таймз и Дэйли Ньюз. И наконец, ночь падает на город, прожектор выхватывает паренька из тьмы, он прыгает, модулируя безысходную фразу: «О, милость Божья! Мне укрыться негде!»
Стихи сами по себе передают весь хаос и растерянность, присущие инциденту, но звучат они так, будто Арт, Пол, Рой и Джон создали именно в студии этот трагедийный акцент. Они использовали студию в качестве супер-инструмента, уподобясь в большой степени Битлам и их «Оркестру Клуба Одиноких Сердец сержанта Пеппера». Трэк представляет собой виртуальный звуковой коллаж. Голоса, вопящие на заднем фоне, рождают впечатление, будто этот припев доносится к вам из недр ада. Главная тема, сплетающаяся с началом песни, это — осторожный намек на первый подъем американских горок, но потом – берегись! На следующем витке пути все исчадия ада вырываются на свободу. «Спасите жизнь моего ребенка» в определенной степени идентична началу поездки по этим чертовым горкам, что в сумме, собственно, и представляет собой первая сторона «Подпорок».
И что потом? Медленное затихание фразы «О, милость Божья!…» плавно сливается с мягкой, оживленной гармонией, начинающей одно из вершинных достижений Пола-композитора того периода – «Америку». В Роллинг Стоуновой рецензии на «Сборник величайших хитов Саймона и Гарфанкля» критик Стивен Холден из Нью-Йорк Таймз написал:
«Америка» с альбома «Подпорки» была для Саймона следующим значительным шагом вперед. Три с половиной минуты абсолютного великолепия естественного повествования, перемежающего точную деталь со скоротечным наблюдением, пробуждают к жизни панораму неутомимой, опутанной дорогами Америки и одновременно освещают драму одиночества, разделенного автобусной поездкой с грандиозными последствиями.
Гарфанкль говорит, что «Америка» повествует о «молодых любовниках, преисполненных авантюризма и оптимизма», и, да, конечно, все начинается именно так, но к концу песни начинает преобладать совершенно другое настроение. Сидя в автобусе рядом с задремавшей спутницей, рассказчик с болью восклицает, не обращаясь ни к кому конкретно: «Я болен, разбит, не пойму, отчего». А затем, моментально перейдя с частного регистра на общий, Пол запускает метафору подсчета автомобилей перед шлагбаумом в Нью-Джерси, призванную напомнить нам обо всех заблудших душах, скитавшихся по главным и неглавным дорогам Америки середины шестидесятых, и изо всех сил старавшихся пройти верным путем по стремнинам меж Сциллой и Харибдой отчаяния и надежды, оптимизма и разочарования. Эта песня всегда приводит мне на ум финальную сцену из «Выпускника». Бенджамин и Элейн (в ее свадебном наряде) сидят на последних сиденьях спешащего автобуса после того, как Бен возмутительным образом прервал церемонию бракосочетания Элейн с другим мужчиной. Возбуждение, заставляющее сердце колотиться, быстро сменяется растерянностью и страхом, сквозящим в их озадаченных, устремленных вперед взорах, в которых бьется мысль: «И что теперь? Что, черт возьми, дальше-то?» Этот финальный кадр игнорирует общепринятый голливудский «хэппи энд».
Режиссер фильма Майк Николз озвучил в Ежемесячнике Союза американских режиссеров, что последняя сцена оказалась счастливым случаем. «В день, когда мы снимали эту сцену,- объяснил Николз,-
Я сказал Дастину [Хоффману] и Кэтрин [Росс]: «Гляньте-ка, мы парализовали движение на многие мили, вызвали полицейский эскорт, и я не могу проделывать это снова, снова и снова. Так что, уж пожалуйста, просто полезайте в автобус и смейтесь, о’кей?» Они глянули на меня со страхом, а я подумал: «Что я делаю? Совсем из ума выжил, что ли? Я же перепугал их до смерти». Но было уже поздно, они залезли в автобус и попытались рассмеяться. Актеры выглядели совершенно несчастными и запуганными, вот какую панику я на них нагнал. На следующий день я просмотрел отснятые кадры и подумал: «Погляди-ка, а ведь это и есть конец фильма!» Какая-то часть меня соображала получше той, которая все делала».
Умышленно или нет, но Пол Саймон в «Америке» зафиксировал точно те же самые метания.
После того, как автобус минует место сбора денег за проезд по платному шоссе, начинается медленная инструментальная кода, а нас приветствует череда обыденных, легко узнаваемых звуков – чирканье спичкой, прикуривание сигареты, глубокая затяжка и выпускание дыма человеком, который несет на плечах чуть ли не весь мир. (Нынче использование сигареты является политически некорректным, но тогда стоял 1968-ой – минуло всего лишь три года, как Руководитель Службы Здравоохранения впервые обеспокоился влиянием табако-курения на здоровье, и только через два года после этого реклама табачных изделий была запрещена на американском радио и телевидении.) Потом мы слышим тихо играющую акустическую гитару и грустную сольную партию Пола Саймона о разрушении взаимоотношений. Гарфанкль еще не вступил, но именно так подготавливается одно из величайших вокальных наложений в истории записей дуэта. Жалуясь на то, что радость покидает его отношения с любимой, Пол заканчивает свою тираду словом «время». И именно в этот момент ангельский голос Арти врывается с очередным наблюдением, начинающимся с этого же слова. Это прекрасно, нет ни сучка, ни задоринки. Об этой модуляции Арти говорит: «В «Снова и снова» речь идет не просто о давнишней паре, которая начинает терять интерес друг к другу – «Мне время лупит прямо по лбу, время висит на зеркале моем, гремит на кухне чашками». Это хорошие слова. [Пол] хороший литератор».
Бесподобная игра с многозначностью слова over приходится на последнюю строку песни, когда протагонист, обдумывая идею своего ухода, вдруг останавливается, чтобы «поразмыслить снова». Это очередной кивок в сторону «Выпускника» с его описанием не любящей друг друга супружеской пары (Робинсоны), остающейся вместе больше из привычки, чем почему-то еще.
Песня заканчивается речитативом этого слова, повисшим в воздухе. По его стопам следует наскоро изготовленный звуковой коллаж, названный «Голоса старых людей». В пояснении читаем: «Арт Гарфанкль записывал пожилых людей в разных районах Нью-Йорка и Лос-Анджелеса в течение нескольких месяцев. Данные голоса взяты с этих пленок. Нам бы хотелось поблагодарить за сотрудничество Объединенный дом для престарелых Израэлитов и Калифорнийский дом престарелых в Ресиде». Арт говорит просто: «Я записывал стариков в плане создания песни «Старые друзья». Мне хотелось, чтобы звучание их голосов снабдило её соответствующей текстурой».
Для Арта, фиксировавшего за спинами стариков их хрипы, кашель, вздохи и прочие житейские звуки, было важно и то, о чем они говорили. Сантименты, выраженные этими мужчинами и женщинами у жизни на краю, столь эмоциональны и подвижны, что не состарились за прошедшие 40 лет. И, да уж, они обеспечили идеальную реализацию плана: последовавшей далее части песенного цикла, которая касается пожилого возраста, где Пол воображает себе пару престарелых семидесятилетних джентльменов, делящих скамью в парке.
В рок-н-ролле существует два великих растиражированных момента, касающихся возраста. Один из них уже случился, когда21 июня 2006годаПолу МакКартни стукнуло 64. Кто бы поверил, что возраст, упомянутый им в песне «Когда мне будет 64», написанной для «Оркестра Клуба Одиноких Сердец сержанта Пеппера», наступит так быстро? Когда писались данные строки, вторая веха еще не наступила. Но после4 ноября 2011годаПолу Саймону и Арту Гарфанклю станет за 70. «Старые друзья» это песня и фраза, которая всегда будет ассоциироваться с Саймоном и Гарфанклем (даже в те времена, когда они не будут чересчур близки). Возрастная экстраполяция Пола двадцати с чем-то лет от роду впечатляла, и лишь появившись на свет, и становится только еще более трогательной и резонирующей по мере того, как реальные люди подходят все ближе к совпадению с персонажами на парковой скамье. Арти однажды спросили, знали ли они с Полом, что однажды им придется сыграть эти роли. Он ответил: «Да-а. Мы такие давние, близкие друзья, Пол и я. Со школьной скамьи, рассуждение о том, что нам, возможно, придется прошагать всю жизнь вместе, подобно старым друзьям, осознавалось нами вполне ясно. И вот они мы – спустя годы. Мы – друзья и всегда ими будем. Думаю, мы знали, что будем рассказывать сами о себе, как о старых друзьях».
Когда интервьюер пошутил, что наступление описанных в песне событий будет, вероятно, транслироваться по спец-программе кабельной сети, Арт бросился к режиссеру со словами: «Эй, кто-нибудь, тащите сюда газету. Дуйте на траву. Парни, ну почему вы не носите тупоносых башмаков?!» Даже Пол, склоняющийся к тому, чтобы не воспринимать всерьез большинство своих ранних работ, с теплотой относится и к этой песне, и ко всему диску. Цитируется его фраза о том, что по его ощущениям альбом «Подпорки» является «квинтэссенцией творчества Саймона и Гарфанкля».
______________
Так, в каком мы сейчас месте песенного цикла? Головокружительный заезд близится к концу, однако, обождите минуточку. Что это? Мягкие нотки главной темы возвращаются, превращая первую сторону диска в законченный цикл. Но на этот раз звучат стихи о том, что прошло время наивности, самоуверенности, и сохранение фотографий оберегает воспоминания. Жизненное путешествие завершено, но есть еще вся вторая сторона, чтобы раскрыть её содержимое, посмаковать и вкратце описать.
ВТОРАЯ СТОРОНА
Если какой виниловый альбом и пострадал, будучи трансформированным из аналоговой технологии в цифровую, превратившей пластинку в компакт-диск, так это «Подпорки». Почему? Все просто: у компакт-дисков нет стороны номер один и стороны номер два. Они предлагают непрерывный поток музыки от первого трэка до последнего. А это не тот подход, под который задумывались прежние альбомы, под который они конструировались, который предполагался для их прослушивания. Эти соответствия были утрачены на компакт-версии «Подпорок», что весьма досадно, поскольку первую сторону следовало прослушивать единым куском. Слоеным, структурированным, но единым по отношению ко всему произведению. Предполагалось воспринять ее, обдумать, обсудить и оценить. Аудитория рассчитывала на некоторую паузу после того, как в воздухе растворится последняя нота главной темы.
А потом, после короткого перерыва на обдумывание, ожидалось, что слушатель возьмет пластинку обеими руками за края (осторожно, заметьте себе, чтобы не поцарапать или не запятнать винил) и перевернет на диск проигрывателя в ожидании наслаждений, даримых второй стороной. Не неизведанных наслаждений, подобных тем, что несли новые песни первой стороны, а скорее уже известных, ведь они были выпущены раньше, правда, только на сорокапятках.
Лидирующим трэком был «Кривя душой». Как упоминалось ранее, эта песня стала первой, которую спродюсировал Джон Саймон после того, как Клайв Дэйвис назначил его толкачом дуэта в деле подготовки нового материала к изданию. Продюсер оказался в исключительном положении. С одной стороны он был штатным работником, обязанным защищать интересы своих работодателей; с другой – молодым человеком, любившим искусство, музыку, и моментально закорешившимся с продюсируемыми артистами.
Этот трэк содействовал миссии Арта и Пола по расширению возможностей поп-музыкальных записей. Он открывается и закрывается необычным ритмическим звучанием, созданным в студии (которое некоторые критики назвали данью огромной задолженности перед битловскими «Земляничными полянами» (Strawberry Fields Forever). Песня проходит по канату, натянутому между электрическими и акустическими инструментами. И содержит драматичные смены темпа. Посреди этой записи располагается речитативная завитушка, характеризующаяся женским голосом с британским акцентом, который приглашает в закроечную, приветствуя посетителя словами: «Доброе утро, мистер Лич. Тяжелым выдался денек?»
Пол рассказал, что идея этого краткого эпизода родилась из размышлений на тему: где бы он жил и что делал, доведись ему родиться лет на сто раньше. Перво-наперво он предположил, что жил бы там, откуда родом его предки – в Вене или Венгрии. Потом попытался вообразить, чем зарабатывал бы на жизнь в соответствии со строкой из песни, где он рассуждает о собственной занятости. Сначала он решил, что был бы моряком, но скоро отказался от этой мысли. Затем начал воображать, что более приемлемым для него занятием сотню лет назад было бы портняжное дело, с чем он и подошел к финальной записи. В качестве молодой певички на пластинке выступила британка Беверли Мартин, которая была дружна с певцом-сочинителем Донованом. Его фамилия была Лич, она и использована в этом речитативе.
Как-то, после того, как песня была уже написана, отец Пола рассказал ему, что его собственный отец – дед Пола – умерший, когда внук был очень мал, тоже носил имя Пол Саймон и был портным в Вене! Ну, естественно, такое совпадение сразило Пола наповал. Вот она, интуитивная прозорливость шестидесятых во всей своей красе!
______________
Следующей на второй стороне идет очаровательное «Затруднение недоросля» — небольшая причуда Пола Саймона, которая демонстрирует восхитительную легкость в игре словами, даровитость и не так уж часто выставляемое напоказ чувство юмора. Если стихи и кажутся покачивающимися от кинематографической смены образов, то, может, оттого, что Пол написал ее для фильма «Выпускник», хотя она туда и не была вмонтирована. Зато она обеспечила приятное комическое разнообразие на фоне более серьезных настроений и тематики «Подпорок». Производственные элементы были под стать легкомысленности и изобразительному ряду песни – дрянное детское пианино, звуковые эффекты ковыляния Старого косящего от армии Роджера по подвальным ступеням. Песня рождала шикарные образы: кукурузные хлопья от «Келлог» снимают фильм, плавая в чашке с мюслями; английская оладушка выбирает наилучший для себя путь – в тостер; любопытно, многие ли слушатели стали членами фан-клуба «Сограждане за Ежевичный Джем» после того, как альбом вышел в свет?
«Затруднение недоросля» также последняя песня «Подпорок», на которой Джон Саймон признан в качестве ассистента режиссера. На всех остальных эти лавры отошли Бобу Джонстону, штатному продюсеру Коламбиа, который успешно поработал среди прочего с Бобом Диланом и Джонни Кэшем. Он указан в качестве продюсера таких альбомов, как «Звучанье тишины» и «Петрушка, шалфей, розмарин и чабрец» (хотя Гарфанкль и утверждает, что это было скорее данью политики муз-биза, чем практическим продюсерством. Однако на «Мутной дымке зимы» и «В зоопарке» из «Подпорок» он приведен, как ассистент режиссера). Когда журнал Смесь спросил Джонстона, чем различается его опыт работы с Бобом Диланом и Саймоном с Гарфанклем, он ответил:
— Дилан вечно спешил, я никогда не знал, что он отколет в следующую минуту. А с Полом Саймоном работа в студии могла занять час, могла занять день, неделю, месяц. Он был очень дотошным. Он знал, как делать пластинки. Он поназаписывал массу демонстрационных вариантов… По большому счету, ни я, ни Рой Хэйли ему были не нужны, разве что в качестве первых слушателей и критиков.
Надписи на «Подпорках» излагают эту историю БОЛЬШИМИ, ЖИРНЫМИ БУКВАМИ:
Продюсерство ПОЛА САЙМОНА, АРТА ГАРФАНКЛЯ и РОЯ ХЭЙЛИ
Песни ПОЛА САЙМОНА
Инженер: РОЙ ХЭЙЛИ
Хэйли, разумеется, заправлял самым первым прослушиванием Арта и Пола на Коламбиа, а потом и всеми их записями в качестве дуэта. Какой бы вклад не внесли Джон Саймон и Боб Джонстон, ясно, что к тому времени, когда процесс записи «Подпорок» набрал полный ход, у Саймона с Гарфанклем было достаточно сил и таланта, чтобы самостоятельно управлять колесницей своей судьбы, пригласив Роя Хэйли прокатиться за компанию. Будучи призван на общенациональную радио-программу «В студии», Гарфанкль так описал ведущему диск-жокею Краснобородому это тройное партнерство:
— Ну, Рой – инженер, упёртый инженер со стандартами от Роллс Ройса, а, как Вы знаете, стандарты определяют все. Те, кто придерживаются перфекционизма, зная, что выйти из трудного положения не так уж сложно, однако это просто невозможно, когда нечто внутри тебя говорит само за себя – на мой взгляд, это Богом избранные люди, и Рой их главный предводитель. Это ощущалось в его удивительном присутствии, он был немного старше нас, немного более серьезным, типа, членом нашей семьи и очень милым членом. Факт его чертовской приятности является важным фактором, он заправлял звучанием, а Пол и я общались с ним почти как со старшим братом; мы обычно наваливали на него свои идеи, его физиология была избрана и предназначена наслаждаться нашей креативностью… Рой был удивительным инженером, который думал о звучании уже в тот момент, как только начиналось прослушивание песни, в связи с чем он становился сопродюсером, поскольку делал намного больше, чем просто чистил записи, он создавал творческие звуковые коллажи, и я думаю о нем, как о третьем соучастнике нашего триумфа [так-то!]».
В 2001 году в интервью журналу Смесь Рой подтвердил, что природа его работы с Саймоном и Гарфанклем эволюционировала: «Инженер был инженером; продюсер был продюсером. В студии распоряжался продюсер. Он управлял сессией, а инженер следовал за ним по пятам. Его считали хорошим, если он, по крайней мере, не мешал. Мне повезло, что они вовлекли меня в музыкальный процесс; они буровили мои мозги сплошь и рядом – «А что ты думаешь? А какого сорта звучание будет подходить под вот это? А какая структура могла бы сочетаться с тем? Ну, а как насчет пикколо трубы и тубы в апофеозе всего этого?»
______________
На второй стороне «Подпорок» находится пять песен. Главная изюминка – окончательная версия «Миссис Робинсон». За время, прошедшее после завершения работы над «Выпускником», вплоть до формирования «Подпорок» Пол добавил несколько куплетов к захватывающему, использованному в фильме припеву, дабы облечь плотью те фрагменты, что звучали на саундтрэк-альбоме. Результатом стал очередной триумф, их второй сингл Номер Один в США и одно из самых незабываемых стихотворений, когда-либо написанных Полом.
Прежде всего, наличествовала эта ассоциация с мега-фильмом 1968 года – «Выпускником». Припев был известен по картине, так что массовый зритель был уже предрасположен услышать оставшуюся часть истории.
Раз уж идея куплетов про миссис Рузвельт была отставлена, то Пол нарочито скроил песню под персонаж фильма и сделал несколько весьма колких и остроумных наблюдений над миссис Робинсон и радикальной трансформацией ценностей молодой и пожилой Америк шестидесятых годов.
Пол считает, что вокруг «Миссис Робинсон» по-прежнему существует некая неразбериха: «Сейчас, может быть, многие люди и не помнят этого; они думают о песне, о пластинке, но этой записи не было в фильме. Песня не была даже завершена, когда ее часть мелькнула в киноленте. У нас тогда был готов только припев, и мы спели его просто под гитару. Полную запись мы сделали уже после того, как фильм был подготовлен к прокату [2-го февраля 1968 года]».
Использование имени Иисуса в поп-песне (без славословия и почтительности) кое-кого обидело, но и привлекло внимание, снабдило признаком, выделившим эту песню из ряда всех прочих поп-песен той эры. Помните, сколько проблем было спровоцировано в 1966 году замечанием Джона Леннона о Христе? Да, не забудьте к тому же легкий поклон Саймона и Гарфанкля в сторону битловской песни «Я – морж» во фразе «В поряде всё (“Coo coo ca choo”), миссис Робинсон.»
И, возможно, наибольшую физическую боль Америке, скорбевшей в те времена по ушедшим героям и искавшей, в кого (или во что) бы уверовать, Пол нанес своим чувственным аккордом с вопросом: «Куда ты ушел, Джо ДиМаджио?» (Знаменитый бейсболист, неоднократно входивший в состав сборной всех звезд, трижды избиравшийся лучшим игроком Американской лиги. В 1955 г. избран в национальную Галерею славы бейсбола. Был женат на Мэрилин Монро — прим.перевод.) Полу Золло в «Писатели песен за делом» он рассказал: «Строка про Джо ДиМаджио была написана сразу же, в самом начале. Не знаю, почему, откуда она взялась. Она казалась такой странной, будто не принадлежавшей данной песне, и к тому же, не знаю, почему, столь интересной нам, что мы просто включили ее в текст. И теперь она – одна из наиболее известных из когда-либо написанных мною строк».
Тогда в газетах появились сообщения, что ДиМаджио расстроен этим упоминанием и даже подумывает подать судебный иск. Саймон – пожизненный фанат «Нью-йоркских янки» — своим описанием их очной встречи опровергает все эти спекуляции. «Как-то вечером я увидел его в ресторане, подошел и сказал «Я – Пол Саймон, который написал «Миссис Робинсон». Знаете ли, он повел себя очень учтиво. В разных интервью он всегда говорил, что очень польщен этой песней, хотя и не имеет ни малейшего понятия о ее смысле. И однажды как-то беседую я с Чаком Гродином, другом своим, и тот говорит: «А тебе никогда не приходило в голову, что, может быть, в понимании Джо ДиМаджио он и не уходил? А ты говоришь: «Куда ты ушел, Джо ДиМаджио?» Он, может быть, думал: «Что они этим хотят сказать? Я здесь. Я живу. Зарабатываю на рекламе. Живу своей жизнью. Почему он говорит, куда я ушел?»- Я сказал: «О, нет. Я никогда не думал об этом!»
Когда в 1999-ом ДиМаджио умер, то, пересматривая на страничке публициста Нью-Йорк Таймз свои взгляды на этого человека и песню, Пол написал следующее:
Тот факт, что эти строки были искренними, и использовались годами для обозначения тоски по героям и героизму говорит о подсознательных культурных чаяниях. Нам нужны герои, мы ищем кандидатов на миропомазание…
Когда герой становится больше, чем сама жизнь, то жизнь гиперболизируется, и мы с новой разборчивостью поверяем свой моральный компас. Герой позволяет нам соизмерять самих себя с божественной шкалой…
В эти дни президентских проступков и извинений, прайм-таймовых интервью о тайных сексуальных проделках мы горюем по Джо ДиМаджио, стенаем, потеряв его такт и достоинство, его ярко выраженное чувство неприкосновенности частной жизни, его верность памяти о жене и мощь его молчания.
______________
Четвертый и пятый трэки на второй стороне «Подпорок» — два очередных сингла из чартов, что покуда не появлялись в альбомном формате. А также единственные, в комментариях к которым в качестве помощника режиссера указан Боб Джонстон. «Мутная дымка зимы» оказалась интересным контрастом первому хит-синглу Мам и Пап «Калифорнийские сновидения» (California Dreaming). Джон Филлипс рисовал насыщенную, романтическую картинку Золотого Штата, тогда как Пол оставался верным своему статусу закоренелого нью-йоркера с его образом студеного ветра Восточного Побережья в качестве еще одной метафоры быстротечности времени и неосуществленных грез. И, если кто-то считал, что Саймон с Гарфанклем были всего лишь парочкой фолкеров, сладкоголосых трубадуров, то «Мутная дымка зимы» бросала вызов такому предположению. Это по-настоящему роковый трэк!
В 1987 году женская рок-группа «Браслеты» (the Bangles), работающая со знаменитым продюсером Риком Рубином, сделала римэйк, который они назвали «Hazy Shade of Winter» за минусом «А», для саундтрэка к фильму «Меньше, чем ноль» (Less Than Zero). Он стал супер-хитом, достигнув второго места в национальных чартах, на 11 позиций обойдя оригинал Саймона и Гарфанкля. Вдобавок к букве, опущенной в названии, группа также пренебрегла строчкой, отсылающей к «неопубликованным стихам». По интернету ходит байка, что исполнительницы отослали Полу корзину лаймов и бутылку водки, дабы компенсировать опущенный стишок. Скорее всего, это неправда, но, будь правдой, было бы классно, верно?
______________
Песня «В зоопарке» была еще одним синглом Саймона и Гарфанкля, который наконец-то появился на альбоме. Богатое воображение Пола, придававшее стихам искусности, проявилось в лучшем виде. Он обладает изумительной сноровкой писать песни и мелодии, которые притягательны одновременно и для детей, и для взрослых, правда, по совершенно разным причинам. Возьмем, например, его хит № 1 1976-го года «50 способов оставить возлюбленную». Подросткам нравится нескончаемый поток простеньких имен и смешные рифмы, а взрослые с пониманием отмечают, как автор лукаво комментирует взаимоотношения мужчин и женщин.
Это же справедливо и по отношению к «Зоопарку». Дети любят мультипликационные образы животных, а взрослые посмеиваются над порой остроумным, порой плутовским очеловечиванием обитателей зоопарка:
Обезьяны? Честность! Отмечено.
Жирафы? Притворство! Отмечено.
Голуби? Скрытность! Отмечено.
Хомяки? Ну, Вы не хотите и знать о хомяках. И определенно не хотите ничего знать о смотрителе зоопарка тоже!
Две последние характеристики породили трения Саймона с некоторыми зоопарками, отдельными родителями и книгоиздателями. Коламбиа захотела, чтобы сингл крутили в зоопарках, но отказалась от этого, поскольку официальные зоо-лица посчитали его оскорбительным для животных. Родители возражали против ссылки на то, что смотритель предпочитает ром, а хомяки отваживаются всякий день пребывать предрасположенными к «подкрученности» (эвфемизм употребления наркотиков – прим.перевод.). У книгоиздателей с этими характеристиками была та же проблема. Однако в номере Нью-Йорк Таймз от10.08.1991 оказалось напечатано следующее:
Поп-певец Пол Саймон стал теперь детским писателем Полом Саймоном. Его первая книжка «В зоопарке» будет выпущена в свет издательством Даблдей в четверг — день, на который, по совпадению, назначен бесплатный концерт музыканта в Центральном Парке. Вдохновителем идеи книги явился Зоосад Центрального Парка; она основана на одноименной хит-песне мистера Саймона. Валери Мишо, ведущий французский иллюстратор, заполнил ее страницы зебрами в полицейской униформе, жирафами, красующимися в солнцезащитных очках и веселыми сценками из жизни Нью-Йорк Сити.
Как разрешились упомянутые конфликты? Да очень просто – в книжке Саймон заменил часть слов, чтобы сделать ее более удобоваримой для детей. Вместо крепкого напитка, как оно в песне, имя «Ром» носит бобер, к которому смотритель испытывает нежные чувства! А хомяков снабдили надеваемыми на голову фонарями, которыми они могут «крутить всякий раз». Блестяще! Родители были очень счастливы, издатель был счастлив, а всемирно известный Зоопарк Бронкса в конце концов использовал песню в одной из своих рекламных компаний на радио и телевидении.
От начала до конца все кругом закончилось благополучно, включая и сам альбом «Подпорки».