Завтра

Глава 12

ЗАВТРА

Что бы завтра ни произошло, одно можно сказать определенно: нельзя все пускать на самотек. Это – кардинальная проблема, и ее решение – целиком моя задача.

Вчерашний день был прекрасен. Теплый и сухой, солнце сияло вовсю, Битлы сверкали, да и прочие тоже. Сегодня стоит та же хорошая погода, которая вроде бы, не меняется, если не считать легкого ветерка, призывающего подготовиться к ненастью. Так что назавтра недурно бы выйти в плаще. Хотя дождя, может, и не будет.

Большая привилегия – быть синоптиком, сохраняющим в сухости головы Битлз, Билли Джея и Силлы. И мне она нравится гораздо больше, чем простой расслабон. Я, естественно, не могу прозреть будущее, поэтому бессмысленно спрашивать меня, как долго это все продлится. Вы спрашиваете: «Сколько еще продлится эта битломания?» И некоторые из вас отвечают: «Да это же всего лишь временное помрачение умов».

Действительно, ни я, ни битлы не знают, сколько продлится их успех. Этого не знает никто, однако показания барометра внушают оптимизм. Нынче (да и в ближайшем будущем) они представляют собой величайшее явление развлекательной индустрии, а такие вещи не исчезают за одну ночь или даже за год. Я верю, что по большому счету, будущее на нашей стороне. Если мы будем предельно осторожны, то войдем в историю шоу-биза не только, как группа, наведшая мосты между разными поколениями фанатов, (что было сделано год назад), но и как коллектив, перешагнувший через собственные возрастные проблемы.

Месяц назад Джордж Харрисон в своей колонке в Дэйли Экспресс написал: «Совершенно очевидно, что в наши молодые сороковые мы не вели себя как Битлз», и, в принципе, он прав. Но битлы так быстро прошли все стадии развития, что, незаметно меняясь месяц за месяцем, могут неожиданно выйти в неоспоримые лидеры и в других областях поп-индустрии.

В киноиндустрии я усматриваю огромные возможности, и это может оказаться именно тем путем, что я припас для своих ребят. Действительно, ну нельзя же ожидать от них год за годом ежевечернего колесения по стране и выпуска нового диска каждые три месяца. Правда, им самим нравится личный контакт с аудиторией – своего рода допинг – поэтому все изменения следует проводить осторожно и постепенно.

И как же я управляюсь с ними да и прочими артистами? Ну, прежде всего, не забываю, что я – их менеджер, а не сторож. И не родитель, обязанный обучать хорошим манерам и правилам обращения с вилкой. И не школьный ментор, натаскивающий в чтении и оттачивающий навыки. Ну, и менее всего я могу считать себя судьёй их морали и поведения.

Я всего лишь их опекун, вовсе не считающий себя совершенным в этой области. Я стараюсь так или иначе помочь им при сочинении песни, ее исполнении, и еще реже при выборе исполнительских костюмов. Мы не совершенны, чужие примеры весьма полезны, и мне сдается, сколькому я научился у битлов, столькому и они нахватались у меня. У Джерри я перенял кое-что от его здравой заземленности. Он у меня, наверное, научился делать передышки.

От Силлы Блэк – нашей прекрасной леди – все мы чему-то поднабрались.

Она уж такая, какая есть, простодушная девушка из большой рабочей семьи, проживающей в южном районе Ливерпуля. Может, реверансы ей и не свойственны, однако она дружелюбна, естественна и мила, а это, пожалуй, поважнее этикета.

Тут как-то вечерком, когда я пригласил одного известного писаку на ее выступление, то услышал: «Ну, Вы, конечно, объясните этой юной леди, как вести себя с такими звездами, как я. Кроме того, я – придворный Ее Величества, а уж этим-то она никак не может пренебречь».

Ответил я: «По-моему, она достаточно мила», и, хоть, может, ее мнение и не дошло до его ушей, но Силла изрекла, что «он оказался ничего себе парниша». Они отличались друг от друга тем, что Силла никогда не высказывалась о ком-то за спиной. Я ни разу не принуждал своих подопечных к неестественным поступкам, а единственная цель моих усилий состоит в том, чтобы, распознав «звезду», не дать ей кануть в никуда.

Битлы сохранили свою первозданность. Они стали старше и мудрей, приобрели некую искушенность, но именно естественность привлекает к ним внимание таких людей, как лорд Монтгомери – сам по себе кремень – и заставляет премьер-министра оспаривать у лидера оппозиции право собственности на битлов.

Я вообще-то никогда не «делал звезд». По сути, все совершается само собой, когда я наклеиваю на наш контракт шестипенсовую марку. Но уж в координировании карьеры своих артистов мне нет равных. Билли Дж.Крэймера я отпустил в первое большое турне по Штатам только для того, чтобы его первый американский диск поднялся на вершину чартов.

У Билли припасен другой собственный пример балансировки и планирования карьеры. Этим летом он со своей группой, освежив стареньких «Деток», сделал их хитом № 1 в Британии, находясь в так называемом творческом простое. Билли сказал: «Да, у нас просто мало работы», хотя фактически едва поспевал с одного концерта на другой, с телестудии – на радио.

Мне пришлось выбирать между неутешительными итогами таких заполошных выступлений и различными первоклассными предложениями гарантированного будущего. Я обрисовал ему альтернативу. Но он настаивал: «Мне нравится работать в режиме нон-стоп, Брайан».

— Хорошо, сказал я.- На танцульках ты можешь за вечер заколотить 400 фунтов. И это все, чего ты хочешь? – Он согласился, что нет. Танцевальные вечера были важной ступенью его карьеры, но их время прошло. Уяснив мои резоны, он сказал: «ОК, я потерплю», потерпел, и пожал гигантский успех в Америке буквально три недели спустя.

Я убежден, что с подобными проблемами сталкивается большинство импресарио. Нетерпеливый артист и шанс заработать несколько сотен могут быстро испортить все дело. Это дорога в никуда. На мой взгляд, в шоу-бизе существует лишь два достойных маршрута: либо наверх, либо вон отсюда.

Наиболее приятной стороной моей жизни в шоу-бизе является то, что я получаю от нее удовольствие. Артисты нравятся мне сверх меры, буквально все. Я люблю встречаться с ними, крутиться среди них, я наслаждаюсь переговорами и получаю гигантское удовлетворение от открытия новых имен.

По-моему, самое лучшее в нашем деле – это помогать новичкам и приглядывать за процессом их развития, так как поп-бизнес в большой степени есть бизнес молодых. Без подпитки новой крови поп-музыка умерла бы и, может, именно поэтому (хотя я слишком занят, чтобы управляться с бОльшим количеством артистов, чем уже имею) я все же время от времени подписываю новые контракты.

Конечно, я почти все время уделяю битлам, но сейчас, поднявшись на вершину мира, они уже не так остро нуждаются во мне. А я больше люблю возиться с новичками, чем, как говорится, со свершившимся фактом. Я нахожу, что поп-сцена чрезвычайно интересна и, может быть, ее главная интрига состоит в непредсказуемости. «Что делает песню хитом?»

Ответить однозначно невозможно; кому-то ответ подскажет инстинкт, а я так всецело доверяюсь мелодии. Хотя и не все записи с хорошими мелодиями попадают в топы хит-парадов, все же то, что легко напеть, неплохо продается. Как-то, еще будучи ребенком, я услышал высказывание сэра Томаса Бичэма (англ.дирижер и импресарио – прим.перевод.), сделанное в зале Ливерпульской филармонии. Он сказал: «Меня часто спрашивают, вот почему оперы, типа «Богемы», и подобные ей живы, несмотря на смену стольких поколений? И я всегда отвечаю: потому что в их основе лежат прекрасные мелодии».

Вообще-то иногда и песни без хороших мелодий тоже добираются до вершин хит-парадов. «Угоди мне, пожалуйста» не такая уж великая мелодия, зато обладает новым, волнующим звучанием, как и «Дом восходящего солнца» группы «Животные» («Animals»).

Мелодии могут быть неказистыми, но в студии звукозаписи с ними происходят большие дела, особенно сейчас, когда доступно столько всяческих устройств. Но, по большому счету, если Вы – обладатель хорошей мелодии, и она подходит Вашему артисту, и, что не менее важно, она ему нравится, считайте, что хит, можно сказать, у Вас в кармане.

Я знавал хорошие мелодии, испорченные плохой записью, а все потому, что люди, певшие их, были неспособны справиться с песней либо она им попросту не нравилась.

В моем опыте числится выдающийся пример такого рода – это песня «Как ты это делаешь?», которую битлы отвергли, потому что она им, видите ли, не понравилась, хотя и признавали, что мелодия хороша, и которую Джерри, конечно же, сделал хитом. Есть и другие свежие примеры: Квартетище создал конфетку из «Маленькой влюбленности» Рассела Алквиста, который позже принес еще три, на мой взгляд, отличные мелодии для будущего диска.

Группа записала два из этих номеров, но я знаю, да и музыканты не станут отрицать, что они им самим не понравились. Ребята поработали спустя рукава, и в результате записи не были изданы, но позже мы подыскали для Квартетища другие номера, которые они весьма неплохо отработали. В общем, в мире поп-музыки не существует непреложных канонов.

Меня часто спрашивают, не считаю ли я, что хит-парады забиты в основном чепухой. Не могу с этим согласиться. Очень мало чепухи попадает в чарты, хотя иногда, ну очень иногда, какое-нибудь безобразие неплохо раскупается. Но сейчас, думаю, это происходит гораздо реже, чем раньше.

Остаются кое-какие проблемы, с которыми я до сих пор так и не справился, хотя последние три года научили меня, как преодолевать большинство препятствий, неожиданно возникающих день ото дня, поскольку ты имеешь дело с людьми артистическими, публикой переменчивой или с людьми, обладающими гораздо бОльшим опытом, чем у тебя. Одна из проблем, которую я до сих пор не решил, — что делать с артистом, по моему мнению, хорошим, имеющим отличный материал, но который так и не может выдать хит.

Человеком такого сорта является Томми Квикли – необычайно популярный, очаровательный молодой человек, отличный певец. Он сделал запись песни, пришедшей к нам из Америки, «Ты могла бы его и забыть». Она была необычайно хороша, и все вокруг, включая битлов и других моих артистов, нашли ее великолепной. Мы отшлифовали эту запись, и фанаты на концертах буквально дурели от нее. Однако выпуск пластинки печально провалился. Как будто его и не было.

Первое, чему научил меня шоу-бизнес,- не пренебрегать разного рода агентами, которых принято ругать во все корки. Как и все прочее в жизни, когда ты познакомишься с ними поближе, они приобретают индивидуальную форму и содержание; люди, подобно еде и ресторанам, в чем-то хороши, милы, в чем-то плохи, остры, могут быть весьма приятны, а могут и совсем наоборот.

Весьма любопытно, что наиболее «трудными» агентами являются те, кто совсем недавно окунулся в это дело,- вот вам мнение человека, уже три года вращающегося в таких кругах. Те, на кого вдруг внезапно свалился успех, тоже непростые ребята, например, я. Но убежден, что я не так уж труден в общении.

Я знаком с одним человеком, который стал почти невыносимым. Он – менеджер одной из хорошо известных групп, а недавно добился успеха еще с одной. Довольно скоро этот бизнесмен приобрел дурную репутацию, так как стал пренебрежительно относиться к тем, кто на первых, трудных порах позволял его музыкантам подзаработать. Теперь он говорит бывшим помощникам: «О, нет, сейчас, когда мои ребята добились кое-чего, мы уже не можем придерживаться и дальше таких условий контракта».

Это — то, чего я никогда не делал. В общем и целом я соглашался идти на оговоренные условия и не позволял отсутствию какого-то клочка бумаги становиться на моем пути, если я договорился о чем-то устно. Вообще-то, контракты у меня всегда наготове, за исключением тех случаев, когда меня собираются надуть – тут я тоже становлюсь трудно выносимым.

Сами битлы исполняли все пункты соглашения о своих 25, 50, 60 фунтах, даже когда пришли времена гораздо больших вознаграждений. Подобно Джерри и всем другим моим артистам. Многие забывают, что контракты часто составляются сильно загодя, и тот, кто в июле мог бы получать по 1000 фунтов в неделю, должен довольствоваться 100 фунтами согласно контракту, подписанному в январе.

Битлз, например, выступали в шоу Эда Салливэна в феврале, а контракт был заключен в ноябре, когда в Америке их еще никто не знал. Они получили что-то около 1000 фунтов за выступление, то есть, за три концерта примерно 10000 долларов, а ведь их рейтинг в феврале позволял им требовать по 7000 за каждый выход, а то и побольше. Но не это главное, главное – исполнять договоренности и поддерживать хорошие отношения с хорошими людьми.

Я постоянно сталкиваюсь с людьми, предлагающими новые таланты,- свои собственные или своих артистов. Честно говоря, у меня нет времени возиться с каждым отдельно, но я по-прежнему верю, что, если вдруг объявятся Новые Битлз, я их не прогляжу, как некоторые, гораздо более меня сведущие люди сделали это в 1962 году.

В шоу-бизнесе мне нравится дух состязательности. Он столь силен, что побуждает к жизни великое дело здоровой конкуренции, которое я нахожу весьма стимулирующим. Пластиночные чарты подвергнуты критике, а на мой взгляд, они совершенно беспристрастны, справедливы, абсолютно честны. Они – одно из моих главных наслаждений. Битлы, конечно, вне какой бы то ни было конкуренции. Я, да, думаю, и они, несмотря на всю свою скромность, чрезвычайно горды тем, что повергли весь мир к своим ногам, и сделали это все нашими силами, а не в привязке к какой-нибудь большой лондонской группе. Особым предметом гордости является то, что мы, так сказать, прорвались из провинции. Думаю, что со временем мои взаимоотношения со старожилами шоу-биза станут теплее и мягче. Поначалу они считали меня молодым выскочкой, который неизбежно потерпит крах. Думаю, на это надеялись многие, однако этого не случилось, и теперь моя профпригодность общепризнана. Кое-кто по-прежнему держит меня на расстоянии; повсюду судачат, что я неприветлив и стою особняком – по большому счету, так оно и есть. В этом нет преднамеренности, просто, я такой. Это может выглядеть необычно в необходимо экстравертном мире Аллеи Жестяных Сковородок, однако комбинация из меня и поп-музыки, кажется, работает, а потому мне плевать на тех, кто копается в моей личности, ищет причины и секреты. Хуже этого копания нет ничего на свете. Даже если существует то, чего мне следует стыдиться, даже если эта правда всем известна и растиражирована, мне грех жаловаться. Я очень люблю правду, и мне хотелось бы встречать ее гораздо чаще, чем кривду, в своих ежедневных контактах с людьми.

В популяризаторском контексте – на конкурентном поле, где молодые люди создают свою собственную музыку – управлять развитием своих артистов очень интересно. Другими менеджерами, заправилами и агентами сделано такое множество ошибок, что, усвоив эти простые и тревожные уроки, я верю, что не повторю большинство из них. Совершенно очевидно, что руководить битлами следует с высочайшим профессионализмом, и на данной стадии сомнительно, что им следует увлекаться заморскими гастролями.

Хотя условия моих контрактов всем известны – дружба и 25 процентов от максимального сбора – боюсь, меня считали слишком жадным. Думали, что я крутой бизнесмен. На самом деле я ни жаден, ни крут, а просто глубоко озабочен сохранением статуса своих музыкантов и их непрерывным продвижением наверх. Вот за это они и платят мне 25 процентов.

А если, безо всяких манипуляций с моей стороны, оплата труда топовых артистов сейчас высока, и я считаю, между прочим, непомерно высока, то какую же комиссию должен запрашивать я? Гонорары остались теми же, что и в годы, когда я трудился в мебельном магазине, но если какая-то Звезда Икс стоит 1500 фунтов в неделю, то сколько же я должен запрашивать за Битлз?

Боевой дух жизненно важен. Я делаю все от меня зависящее, дабы поддерживать его на высочайшем уровне, и, хотя часто себе во вред упускаю телефонные звонки и присутственные часы, я все же проезжаю тысячи, десятки тысяч миль со своими артистами, когда это имеет важное значение, да и тогда, когда такой важности нет. Будь то Палладиум – для Силлы Блэк в год ее триумфа, или Квартетища, будь то паб в Болтоне, где я открыл Майкла Хэслэма, — я буду там, потому что для этого я и существую.

Едучи в Америку с Билли, я не должен терять из виду Джерри. А когда Битлз делают фильм, я должен заниматься кастингом для ленты с другими своими музыкантами. Тут нечему завидовать, это просто одна из обязанностей менеджера.

Существуют, однако, сферы, где мое влияние ограничено. Я могу предлагать это шоу или ту песню, если они поспособствуют профессиональному росту и успеху. Я мог бы, хоть и не делал этого, настоять на выборе концертных костюмов. Но я бессилен в области личной жизни своих музыкантов. Могу, разве что, попросить их не смешивать ее с бизнесом.

В прошлом году Пол МакКартни стал появляться в обществе миловидной молодой актрисы Джейн Эшер. Пресса все разнюхала, и ежедневным слухом стал слух об их женитьбе – в Лондоне, Париже, Нью-Йорке или где там еще бракосочетаются. И Джейн, и Пол знают, что жениться поп-певцу неразумно, поэтому пока они не в браке. Но, если бы они решили все же пожениться, я не захотел бы им мешать.

То же и с Ринго, и с Джорджем, каждый из которых связал свое имя с привлекательной девушкой. И, хотя мне думается, что безо всяких девиц на переднем плане союз битлов был бы значительно крепче, но они имеют неотъемлемое право гражданина и человека выходить в свет с тем, кто им нравится. Они не находятся в рабстве ни у меня, ни у своих контрактов, ни у самого шоу-бизнеса.

Придет, конечно, время, когда все они переженятся, а если выпадет два выходных дня подряд, то, может, и я заодно. И когда это произойдет, я должен быть уверен, что мое предприятие достаточно сильно, чтобы пережить такие перемены. Может, битлы станут все больше склоняться к кинематографу. Большинство из остальных моих артистов будут достаточно выносливы и зрелы, а я позабочусь о том, чтобы на базе бит-групп создать какие-нибудь иные предприятия.

В лице Майкла Хэслэма – 24-летнего дубильщика из Ланкашира – я обрел своего первого исполнителя баллад. Он, я верю, многого добьется. Саундз Инкорпорейтид – мой первый секстет, к тому же они не с Севера. Причина этого дрейфа не в том, что я предвижу скорый конец тяжелого гитарного ритма, а в том, что, буквально говоря, иметь возможность командовать парадом должен каждый слушатель. К тому же хит – это просто песня, наиболее популярная в данное время. И она вовсе не должна быть в тренде – это доказано Холостяками (группа Bachelors, сделавшая «Рамону» британским хитом в начале 60-х, – прим.перевод.). Скорее всего, лучшим диском будет признан наиболее доступный для восприятия, будь то «Рамона» или «Рок круглые сутки».

Среди всеобщего преуспевания я получил и горький урок. Решил вдруг привнести немного субботней попсы на Уэст-Энд (аристократический район Лондона – прим.перевод.). Неделю за неделей в элегантном Театре Принца Уэльского на площади Пиккадилли выступали мои разные солисты и группы. Знатной публики хватало, а вот истинных фанатов не было, и я потерял на этом деле кучу денег, не особенно, правда, расстроившись, поскольку получил хороший урок, и насладился попыткой предпринять что-нибудь новенькое.

Мой доход позволяет мне принимать участие в театральных проектах, мало из которых имеют шансы на продолжение, например, в паре с Брайаном Мэтью я вкупился в небольшой театрик в Бромли, графство Кент. Потом намерился купить (для одного из своих артистов) права на удивительный американский мюзикл. Я бы не прочь срежиссировать, а то и самому сыграть в классической драме, нимало не беспокоясь о прибыли, размеры которой вообще никогда особо меня не волновали.

Я мог бы, полагаю, стать баснословно богат, но не осознаю, что хорошего это мне бы принесло. Живу я хорошо, трачу напропалую, покупаю все, что мне нравится, но всегда стою на одном – если завтра вдруг случится облом, я вдесятеро уменьшу свои расходы, но не поменяю стиля жизни. Пусть мне нравится еда и питье в лондонском «Капризе» (один из знаменитейших столичных ресторанов – прим.перевод.), куда счастливее я чувствую себя в маленьком сельском ресторанчике.

И сколько бы я не вращался в кругу знати и богачей, все же предпочел бы тихий полдень с Джорджем Мартином и Джуди, спускающими парочку шиллингов на бегах в Лингфилд-парке. А больше всего на свете мне нравится то, чего нельзя купить ни за какие деньги – сидеть в партере и, опираясь на подлокотники кресла, наблюдать, как поднимается занавес перед выходом Джона, Пола, Джорджа, Ринго, Джерри, Билли, Томми, Майка или прелестной певчей птички – дочери ливерпульского докера, крещенной как Присилла Мария Вероника Уайт, но которая будет известна всему миру как Силла Блэк.

Завтра?

Я думаю, завтра будет сиять солнце.