Глава 1
БИТЛЗ — США
Группа молодых музыкантов, не умевших ни читать, ни писать ноты, известных как «Битлз», 7 февраля 1964 года покорила Соединенные Штаты Америки, и косвенно, поскольку Америка – это сердце и душа поп-музыки, стала заправлять всей поп-музыкой.
К маю этого года они превратились в неслыханный феномен наших дней, с каковым едва ли мы столкнемся в будущем. Если и была в их карьере поворотная точка, особая дата, круто изменившая масштаб их будущего, так это – день посадки лайнера компании «Пан-Эмерикэн» в нью-йоркском аэропорту им.Дж.Ф.Кеннеди, встреченного с редким для всего мира энтузиазмом.
Никто – а особенно я, хотя оптимизм и был присущ мне с самого начала,- не мог предвидеть того волнения, драматизма и невероятного интереса, окруживших прибытие этих четырех длинноволосых парней из Ливерпуля на американскую землю.
Я хорошо запомнил парижский вечер за месяц до того, когда телеграф из Нью-Йорка принес сообщение: Битлз на первом месте в нью-йоркских чартах журнала Cash Вox с песней «Хочу держать тебя за руку» (I Want to Hold Your Hand). Мы просто не могли в это поверить! Несколько лет битлы, подобно другим британским артистам, с завистью взирали на недоступные для них американские таблицы популярности. Там могли засветиться лишь Элвис Пресли, Фрэнк Синатра и прочие того же поля ягодки. Но я знал: если битлы и достигнут чего-то в Америке, сделают запись, которая будет там продаваться, так это будет «Хочу держать тебя за руку».
На всех ступеньках карьеры битлов мы с ними, похоже, достигли реализации самых дерзких мечтаний. Прежде всего, это был контракт на запись с EMI, заключенный в конце 1962 года. Невероятное для нас достижение. Потом – успех первого диска, но это, конечно, было только началом. Следующим супер-шагом стало первое место сингла «Угоди мне, пожалуйста» (Please, Please Me). Это было важно, волнующе, сенсационно, но Первым Местом всего лишь в британских таблицах популярности. Но дальше – больше, или, что характерно для битлов,- все выше и выше: первое выступление в лондонском Палладиуме и в европейском теле-топ-шоу.
А что потом? А потом наступил ноябрь 1963-го, и битлы были отобраны для участия в Королевском Варьете перед лицом Королевы-матери. Вот вам и еще одно достижение.
Казалось, после таких завоеваний оставались сущие пустяки. Америка всегда представлялась слишком большой, необъятной, далекой и слишком американской. Помню, как в тот вечер, когда мы услышали о первом месте в Cash Вox, я сказал Джону Леннону: «Ничто не может быть важнее этого,- добавив,- или может?»
Сидевший рядом журналист – как все они, подслушивавший, — сказал: «Ну, Карнеги-то-холл поважнее будет». И даже тогда, уже ощущая себя некими знаменитостями в Америке, мы отказались замахнуться на Карнеги-холл – ведь это была поистине величайшая сцена в мире, крайне редко, насколько нам известно, доступная для поп-артистов, даже великих.
Однако в среду, 12 февраля битлы предводительствовали на концерте в этом великом зале, а всего несколькими днями ранее мне пришлось вынести беспрецедентное давление, отвергнув несколько тысяч фунтов за появление парней в Мэдисон-сквер-гардене Нью-Йорка в тот же вечер!
Мы жили в состоянии предельной возбужденности и взволнованности, которое всякого бы (но не мягких и заземленных битлов) ошеломило и сбило с толку.
Как мне представляется, Операция «США» началась в ноябре 1963 года. Битлы были всегда рады избавиться от расписаний, заготовленных сюжетов, планов, схем развития из карьеры, поскольку достаточно доверяли мне и знали, что перед принятием серьезного решения я всегда посоветуюсь с ними, дабы они озвучили свое поразительное чутье и выверенную реакцию.
В ноябре я взял с собой в Нью-Йорк Билли Дж.Крэймера – еще одного чрезвычайно успешного британского артиста, с которым подписал контракт в Ливерпуле, – во-первых, дабы устроить ему раскрутку, а во-вторых, — и оно оказалось даже более важным, чтобы разнюхать, почему битлы, ставшие к тому времени крутейшими в британском поп-мире, не «случились» в Америке.
Как уже было сказано, я не воображал, что они станут прямым ответом Синатре, но все же думал, что кое-какой след в шоу-бизнесе оставили бы, так как шарм и музыкальные возможности были налицо, а Америка всегда отличалась восприимчивостью к талантам.
Поездка Билли Дж.Крэймера обошлась мне в 2 тысячи фунтов. Я заказал чрезвычайно хороший отель, мы демонстративно жили на широкую ногу, стараясь произвести на американцев впечатление людей состоятельных. На самом деле, для американцев мы были, конечно, не Бог весть, какие персоны. Два рядовых путешественника. Никто меня не знал, да и я никого вокруг, кроме двух контактеров, чьи имена хранила записная книжка.
И, как в Лондоне 1962 года на заре нашей карьеры, я начал обходить разные компании – телевизионщиков, звукозаписывателей, и первые, с кем мне удалось переговорить, были люди с Ви-Джэй (звукозаписывающий лейбл, специализировавшийся на блюзе, джазе и рок-н-ролле — прим.перевод.). А в это время в Англии битлы, конечно, становились все круче.
В октябре по результатам выступлений в Палладиуме и Королевском Варьете пресса начала писать о том, чему они дала имя «Битломании», кое-что об этом просачивалось и в Нью-Йорк, американскую прессу, и я усвоил, что было бы хорошо следующую пластинку битлов – предыдущие две, записанные на разных лейблах, успеха не имели – издать на Кэпитоле.
Однако я отправился на Ви-Джэй, потому что они уже дали неплохо подзаработать Фрэнку Айфилду – молодой британской звезде. Но даже он (как и любой послевоенный британский артист) имел в Америке, само-собой, ограниченный успех. В Штатах, исходя из настроений американцев, ощущался явный дефицит британских звезд. Местные считали, как там британцы ни старайся, мы все равно их обставим.
Кружась по Нью-Йорку, я обнаружил, что тут властвует, без сомнения, особое американское «звучание». Если у Вас есть чутье на подобные вещи – скромно признаюсь, у меня оно, поверьте, есть – Вы это сразу почувствуете. И в том ноябре я уверился, что знаю, какой хит подойдет американцам. Их настроения, я был убежден, подогреет «Хочу держать тебя за руку».
Записи – сердцевина поп-музыки, а я чувствовал всеми фибрами души, что «Хочу держать тебя за руку» ждет успех – и довольно быстрый – в Соединенных Штатах.
Но я походил и по другим компаниям, так как был научен не делать ставку на единственную карту. Законтачил с Уолтером Хофером, который с тех пор стал моим американским поверенным, и что самое важное – касательно видео-составляющей плана битловского захвата США – повстречался с Эдом Салливэном.
Встреча состоялась в основном потому, что мой приезд совпал с расследованием деятельности одного из отделов на СиБиЭс. Я договорился с Салливэном о времени встречи. У меня уже был звонок от одного из ведущих британских агентов на тему, не хочу ли я устроить через него выступление квартета в Шоу Эда Салливэна, но я отказался, поскольку предпочитаю прямые связи. И эта политика окупилась.
Я отправился к Эду в его нью-йоркский отель, и обнаружил, что он – отличнейший парень! После продолжительных дискуссий мы договорились о трех выступлениях битлов в его шоу и еще о двух для Джерри и «Задающих Ритм» (еще одна подопечная Эпстайну ливерпульская группа – прим.перевод.). Между нами двумя установились идеальные личные и деловые взаимоотношения.
На утрясание контрактных трудностей ушли все четыре дня. Я упирал на то, что каждое выступление битлов должно сопровождаться супер-афишами, чему Салливэн смутно возражал, видимо, чувствуя всю важность предстоящего, но не разделяя моего мнения, что скоро битлы станут величайшей сенсацией в мире. Его продюсер – наш общий друг – рассказал мне, как говорил Салливэну о «смехотворности» моей затеи с супер-афишами, поскольку подобная группа еще долго-долго не добьется в Штатах ничего, а особенно британская.
И все-таки мы заполучили эти афиши, и я вернулся в Англию со всеми необходимыми контрактами.
А там с волнением и радостью поведал битлам обо всем происшедшем. Они обрадовались, а особенно тому, что одно из выступлений должно было состояться в Довилль-отеле (Майами-Бич, шт.Флорида), а значит, несколько деньков они смогли бы понежиться на солнышке. Небольшая передышка на самом деле планировалась, но ко времени своего приезда битлы уже были в Америке нарасхват, и я дал согласие на выступление в Карнеги-холле и в большом концерте в Вашингтоне, округ Коламбия. Так что каникулы оказались очень короткими.
7 февраля десять тысяч поклонников устроили битлам сенсационную встречу в международном аэропорту им.Дж.Ф.Кеннеди.
Ожидая, когда нас пригласят на выход, и четверо битлов впервые ступят на американскую землю, мы были просто в смятении от неистовых выкриков и аплодисментов фантастической толпы.
Казалось, все здание аэропорта и вся его крыша переполнены людьми. Это был один из потрясающих и самых памятных моментов моей жизни. Стольких фоторепортеров в одном месте я не видел никогда, ни до, ни после, разве что при возвращении битлов из этого турне на родину.
До города нас сопровождали огромные толпы, безумные демонстрации и эта выдающаяся песенка «Ох, битлы, мы любим вас!», звучавшая и на пути из Нью-Йорка в Вашингтон. Безбрежное море лиц раскинулось перед входом в отель «Плаза». Американские диск-жокеи обрывали телефон, а битлы были вне себя от изумления и радости.
Я въехал в свой номер на 12 этаже, и казалось, что в этот момент он тут же наполнился всеми этими говорящими, покупающими, продающими людьми, чрезвычайно озабоченными бизнесом со мной и моими битлами.
Я получил первый опыт ответов на бесчисленные телефонные звонки, преследовавшие меня на протяжении всего этого турне.
Интерес американского радио – истеричный и чрезвычайно молодежный даже для ДиДжеев – не уступал в интенсивности домогательствам прессы. Ее светилами в серьезных газетах и журналах были напечатаны десятки тысяч слов в аналитических попытках раскрыть причину скоропалительного успеха битлов. Вэнс Паккард написал в Saturday Evening Post: «Битлз – под опекой мистера Эпстайна – делают акцент на подсознательные чаяния тинэйджеров. Они уже не хулиганы, скорее милые пострелята, почти что приятные тролли. В своих курточках с воротничками-стоечками, с пацанскими ухмылками они пробуждают во многих девушках инстинкт материнства».
«Подсознательные чувства, на которых они тонко играют, находят выход в очищении мира через юных дев. В темноте концертных залов возбужденные музыкантами юнцы дают волю своим низменным страстям. Они отрешаются от норм морали, теряют индивидуальность. Превалирует патология толпы, моментально наступает раскрепощение ото всех цивилизационных табу».
«Битлз стали крупными спецами по части освобождения девушек от пут нравственности. Их раскованная, самоуверенная манера исполнения, бурное появление на сцене, их ужимки и прыжки, пульсирующий рок-н-ролл, электризующий охваченную темнотой толпу, подзуживают девиц прыгать, а потом и вопить. Наиболее восприимчивые вскоре падают в обморок или бьются в истерике. (Одна из причин, по которой тоталитарные правители России неодобрительно относятся к джазу и рок-н-роллу, та, что эти музыкальные формы предлагают людям освободиться от подконтрольного поведения)».
В этом же номере въедливый бородач Альфред Ароновиц, преследовавший битлов из Нью-Йорка в Майами, описал свои первые впечатления:
«Оглушаемые фанфарами воплей, появились четверо молодых бриттов в эдвардианских костюмчиках на 4 пуговицы. Один был невысок и толстогуб. Другой смазлив и, похоже, только начал отращивать бороду. У третьего – серьезный вид и, вроде, торчащий зуб. На лице четвертого не было и следа юношеских угрей. Их имена были – Ринго Старр, Пол МакКартни, Джон Леннон и Джордж Харрисон, но различить, кому принадлежало какое, мешали спутанные гривы их волос».
Далее в своей статье он написал: «Фирма Кэпитол, которой принадлежит право на первый выпуск всех новинок EMI в Соединенных Штатах, поначалу завернула пластинки Битлз. Но из-за всеобщего помешательства она теперь не только тиражирует их, но и потратила 50 000 долларов на рекламную кампанию. «Будьте уверены, очковтирательства в ней хватало,- говорит вице-президент Кэпитол Войль Гилмор,- но и вся туфта на свете не заставит купить плохой товар».
«Тем не менее эта «туфта» помогла возбудить интерес тысяч фэнов, приветствовавших битлов в аэропорту им.Кеннеди. Еще бОльшие толпы ожидали их возле нью-йоркского отеля «Плаза». Вокруг забаррикадированной гостиницы раздавалось: «Мы хотим Битлз! Мы хотим Битлз!» По рассказам одной горничной, битлы обнаружили трех девиц, спрятавшихся в ванне. Дюжины других взобрались по пожарной лестнице на 12-й этаж, где расположилось ближайшее окружение музыкантов. Третьи проникли в гостиницу под прикрытием знаменитых фамилий и попытались добраться до парней с помощью лифтов».
«Битлы расслаблялись в своих номерах на 12-ом этаже, а по телефонам сыпались непрерывные запросы автографов и интервью. Один звонок был от человека, пожелавшего выпускать пепельницы с именем Битлз. Другой – от промоутера с Гавайев, хотевшего заманить битлов туда».
«Почтальон вносил охапки телеграмм и коробки, набитые письмами фэнов».
Мы с моим новым американским секретарем еле справлялись с неописуемым объемом работы, пополнявшимся по телефону, телеграфу, лично. Мне было трудно поверить в происходящее вокруг. Конечно, теперь это часть жизни, но тогда казалось, что весь битл-бизнес еще немного и выйдет из-под контроля.
Тогда, да и сейчас, просто невозможно уделить детальное внимание каждому единичному запросу, касающемуся битлов, поскольку, без преувеличения, их жаждет весь мир. А тогда в Америке, казалось, что каждый американец. Это чудесно волновало, но и вызывало огромное напряжение.
Во вторник, после выступления в Шоу Эда Салливэна битлы сквозь снежную бурю отправились поездом в Вашингтон, чтобы выступить перед восьмитысячной аудиторией. Они, конечно, хотели лететь, не потому, что это приятнее, а чтобы сэкономить время, но пурга отменила полеты, и, преодолев огромное сопротивление беснующихся толп, они наконец расслабились в поезде, который впервые повез их – и меня – в американскую столицу.
Я многого ждал от этого визита, надеясь впитать ощущение американской истории в качестве противоядия нью-йоркской суете вокруг Битлз.
Но фактически ни у меня, ни у парней не оказалось возможности обозреть Вашингтон поскольку, если уж на то пошло, он оказался еще более безумным, чем Нью-Йорк. Британский посол Дейвид Ормсби-Гоур (позже лорд Харлег) и его очаровательная супруга устроили нам прием.
И лорд и леди Харлег – чрезвычайно приятные англичане, однако, как это часто бывает, их друзья и гости оказались не столь приятны. Битлам не понравился прием, люди, атмосфера, отношение к ним, и с тех пор они неизменно отклоняли приглашения подобного рода, так как знают, чем это пахнет.
А пахнет это тем, что битлы, изначально приглашенные людей посмотреть и себя показать, послушать других и самим ввернуть словцо, позабавиться и других позабавить, становятся автоматами по раздаче автографов, мишенью всевозможных выпадов, оскорблений, требований, невообразимых вопросов самоуверенной публики, состоящей из незаурядных молодых англичан с прекрасным образованием, что – согласитесь, не так-то просто, а еще и неприятно.
А в посольстве произошло следующее: у Ринго ножницами отхватили клок волос. Розовощекий молодой британец сказал Джону: «Подпишите вот это»,- тот ответил: «Нет», что было, по-моему, справедливо, на что тот сказал: «Вы это подпишете, и Вам даже понравится.- О-о!»,- воскликнул Джон и покинул прием с невероятной быстротой.
Ринго, Пол, Джордж и я еще немного поторчали там (нас тискали, толкали, похлопывали) и покинули сборище, когда объятия пишущей братии стали совершенно невыносимыми.
Лорд и леди Харлег были очень огорчены, о чем и поведали репортеру Дэйли Экспресс, расписавшему этот вечер на всю первую полосу. Если в британском посольстве мы обзавелись буквально несколькими друзьями, то, благодаря дикому, просто истеричному американскому радио,- миллионами почитателей. Я был буквально ошеломлен американскими принципами торговли и технологиями, используемыми в основном для того, чтобы получать новости, интервью и свежие записи.
Не могу сказать, что я восхищался всей этой гипертрофией, но она присутствовала, и было в этом нечто ошеломляющее. В течение всего визита предпринимались бесчисленные попытки взять у нас интервью, записать бутлеги, которые сурово пресекались нашими юристами, но, интересно отметить, что даже обслуживавшие нас транспортники, буквально все, кто так или иначе соприкасался с битлами, подвергались безжалостному опросу ДиДжэями и интервьюированию. С тех пор это стало характерной чертой битлоизма. Ценным считается каждое слово тех, кто имел хоть какой-то контакт с Битлз. Один мой сотрудник рассказал, что автограф просили даже у его отца, поскольку это отец одного из наших работников, который связан с битлами. Мелочь, конечно, но в экстраординарном битлз-контексте — вещь повседневная.
Америка преподала битлам урок – по возможности не давать себя развести, а если уж это произошло, то стараться минимизировать потери. ДиДжэи – эти народные герои радиоволн – в ту первую поездку загнали моих парней, как обезьян, на пальму своих микрофонов.
Битлы могли избежать рукопожатий, лишь сказав хоть что-то в микрофон. Пол, бывало, скажет: «Послушайте, раз, два три. Шоу грандиозно изнутри!» а Джон добавит: «Послушайте, три, четыре, пять. Шоу – это супер, должен вам сказать!» а Малком Эванс, менеджер по перевозкам, — еще что-нибудь в том же духе. Такой жутко темпераментной четверке, как Битлз, и окружавшим их энергичным молодцам было очень трудно внушить, что они занимаются чьим-то промоушеном безо всякого вознаграждения, понимания и разграничения.
ДиДжэи так разошлись, что через несколько дней мне пришлось их довольно сурово осадить. На мое предупреждение обратили серьезное внимание, и нынче они сами (будь то представители коммерческой радиостанции или фирмы по производству надувных шариков) зареклись делать на Битлз паблисити или извращать нами сказанное. Просто невероятно, как долго битлы были наивны, и Америка, зацикленная на купле-продаже, попыталась использовать эту низкую сопротивляемость. Теперь не то. Теперь их сопротивляемость достигла огромной величины, это – самый непродающийся квартет в мире, что правильно, так как продать имя Битлз на своем товаре хочет каждый, а товар-то не всегда достаточно хорош.
Одна из проблем организации жизни поп-артистов и планирования их карьеры – это поддержание интереса к ним даже тогда, когда они лично не появляются на телевидении, радио и т.д. Без личного участия авторов-исполнителей очень трудно поддерживать хорошую продажу их записей. Я не был до конца уверен, что после отъезда битлов из Америки интерес к ним сохранится на том же уровне, хотя ДиДжэи обещали мне, что, поскольку парней принимали так хорошо, то они гарантируют всяческое содействие.
Беспокоиться мне было не об чем. Когда наша пятая хитовая запись «Любовь мне не купить» (Can’t Buy Me Love) появилась в американских магазинах, она тут же заняла Первое Место, потеснив в чартах пять других наших же синглов. Таким образом, одна группа оккупировала все шесть позиций, и мы знали, что, когда в следующий раз въедем в Штаты с черного хода – я имею в виду, через Сан-Франциско – то будем своего рода сенсацией, и эта ответственность слегка страшила. Мы подозревали, что растиражированное телеграфом приглашение запланировано заранее, но битлы – не склонные к саморекламе и до сих пор придерживающиеся своего рода невозмутимой скромности – удивлялись: а по заслугам ли слава.
Мы решили согласиться на торжественный проезд по прекрасному городу в открытом автомобиле, поскольку нас убедили, что это – необходимая часть шоу-бизнеса.
Наши воспоминания о первом американском турне до сих пор доминируют надо всем, что произошло с ноября 1962 года, когда вышла в свет первая пластинка Битлз. А ведь с тех пор произошло много важных событий, главным из которых была королевская премьера первого битловского фильма в июле (1964), и, хотя австралийский тур оказался по неисчислимости толп поклонников еще более грандиозным, чем американский, в Штатах есть нечто такое, что ставит их впереди других наций буквально в любом отношении.
Мы знали, что Америка либо сделает из нас звезд, либо ниспровергнет.
По факту она предпочла первое.